За примером такого сосредоточенного воображения давайте вернемся к образу доктора из сна Стеллы (см. Главу 2). В своем сне Стелла оказывается в очень неприглядном мире, она долго не может отмыться от грязи этого мира. Становится ясно, что после авиакатастрофы сновидица попадает в объятия сексуального мира, где и встречает доктора. Она больше не бежит от физической близости и сдается на милость целящего либидо в экзотическом образе Доктора в Белом.
Задачу примирения Стеллы с миром секса взял на себя доктор, но примирение может произойти по-разному. Например, эротический образ доктора может быть перенесен на меня, психоаналитика, и тогда джинн не сможет вырваться из бутылки, а эротическая «драма» будет разворачиваться на подмостках моего кабинета. Может статься, что Стелла начнет увлекаться экстравагантными мужчинами, соприкоснется с экзотической мужской страстностью. Увы, в этом случае джинна будет трудно удержать в бутылке. Разрушительная сила воображения может легко вылиться из сосуда и захлестнуть жизнь Стеллы. Допустим, она встретит в жизни ловкого донжуана, который совратит ее и бросит, трагические последствия такого развития событий легко представить. Именно поэтому особенно важно применить сосредоточенное созерцание сексуального образа доктора, чтобы не упустить его метафорической силы, его целительного действия. Иначе в этот образ сновидения не удастся проникнуть достаточно глубоко, и коварный Меркурий может разрушить жизнь сновидицы уже не метафорически, а буквально. Меркурию доставляет особое удовольствие ловко опутать человека своими сетями и наблюдать за его падением
В настоящий, момент мы становимся свидетелями действия двух ипостасей Меркурия в мировой истории. Творческое воображение человека создало техническое совершенство, в котором кровожадная страсть Меркурия обернулась оружием массового уничтожения. Человеческий гений изобрел удивительные творения, но он же вскормил страшное чудовище, которое обрело невиданную мощь.
В эпоху ядерного оружия самое широкое применение должно получить искусство Меркурия, искусство творческого общения. Иначе наше необузданное воображение ввергнет нас в пропасть всеобщей гибели. Я уверен, что изобретение ядерной бомбы непосредственно связано с первобытной жаждой убийства, гнездящейся в нашем воображении. Если мы не укротим ее, то она приведет нас к полному уничтожению, она уже создала оружие, способное осуществить это.
«Мы» желаем собственной погибели, но убеждены, что такую участь уготовили нам «они». Однако ни «мы», ни «они» не хотим всеобщего уничтожения, этого хочет неистовый дух Меркурия, живущий в нашем воображении. Сегодня, как никогда, важно осознать эту варварскую страсть к разрушению. Если мы не признаем ее существования и не прочувствуем ее глубину, то Меркурий обманет нас, поработит, поразит безумием и смертельным ужасом перед нашими противниками, кто бы они ни были — коммунисты или капиталисты. Исход этого порабощения нетрудно предугадать.
ПУТЕШЕСТВИЕ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ
Я еду домой… После долгого рабочего дня на меня навалилась усталость, и я веду машину, что называется, на автопилоте. Сегодня после обеда я вздремнул и увидел сон: Я иду по незнакомому городу. В витрине мебельного магазина я вижу несколько «персидских собак», они смахивают на красновато-лиловых бульдогов, которых вылепили задолго до рождества Христова, но они живые. Я останавливаюсь и заглядываю в витрину. Одна из собак, судя по всему, самка, направляется ко мне. Она идет на задних лапах, на ней коричневый замшевый костюм, на красновато-лиловой морде красуются усики а ля Сальвадор Дали, а фарфоровая головка отливает как зеркало. «Быть того не может, — думаю я про себя. — А впрочем, почему бы и нет…?» Она подходит к самому стеклу, и я слышу, как она говорит: «Поведай всем, скажи Питеру…»
Тут прозвенел будильник.
Сон сразу же напомнил мне об Анге и бульдоге, которые приснились мне в исходном сне в начале нашего краткого экскурса в мир сновидений. Прекрасная, дивная самка «персидского бульдога» похожа на помесь Анги и вцепившегося ей в горло бульдога. Она стоит среди других экспонатов в витрине мебельного магазина, за. стеклом, как будто в бутылке. Она и в то же время являет собой архаичный образ, сюрреалистична: эти усики а-ля Сальвадор Дали на ее сверкающей фарфоровой головке, в которой я вижу свое отражение. Ее масть — смешение цвета земной крови и небесной лазури; лиловая персидская собака. Она хочет мне что-то сказать. Да и сам я переменился, мне уже не важно, что происходят невероятные вещи, мое рациональное сознание уже не боится этого, как не боится опрокинуться кукла-неваляшка. Да, я уже не тот, за время нашего короткого путешествие в сновидений две ипостаси Меркурия, сцепившиеся в смертельной схватке, — самка, исцелять душу, и и бульдог, — воедино. Это явление Юнг назвал трансцендентной функцией, за не удачным термином скрывается, мысль, что борьба противоположностей, если при этом не принимать чью-либо сторону, завершиться, говорили алхимики, единством противоположностей