— Пойдемте, — пригласил он нас, — я вам покажу командорские грибы. Тут отменное грибное место.
Пройдя с десяток метров по мягкому травяному ковру, останавливаемся словно вкопанные. Вот это чудо — подберезовики! Да какие крепкие, чистые!
— У нас их обабками называют, — наклонился за очередным грибом Владимир Васильевич. Вертянкин разрезал один гриб пополам. — Смотрите, ни одной червоточинки. Любой разрежьте, все как один чистенькие, даже старые грибы.
— Может, климат для насекомых неподходящий?
— Нет в нашей стране места, более ветреного, чем Командоры. Высоких гор и лесов тоже нет. Ветер продувает тундру насквозь. Сносит всех насекомых. А их личинки и есть грибные «черви».
— Всегда здесь так много грибов?
— Разве это много? В иные годы их здесь, что камней на берегу. Тогда все жители острова выходят на заготовку.
Мы набрали полный пакет — хватит. Возвращаемся к вездеходу.
— Хотите увидеть еще одно чудо Командор?
Он подвел нас к небольшой ложбинке. Склоны овражка поросли низким кустарничком, высотой сантиметров сорок — пятьдесят. Где же обещанное чудо?
— Не впечатляет? — улыбнулся Владимир Васильевич. — Это не кустарник, а самый настоящий командорский карликовый лес.
Присматриваемся к кустикам. Карликовые березки! Действительно, чудо. Рядом царственно вымахали подберезовики. Иные были и повыше березок — так и хочется назвать их «надберезовиками».
И все же, почему тундра так пустынна? Здесь, например, могли бы пастись северные олени, но их мы нигде не видели. Вертянкин рассказал, что на Командорах до недавнего времени оленей вообще не было. Естественным путем попасть в эти места они не могли из-за водной преграды между материком и островами. Но условия для их жизни здесь самые что ни на есть подходящие.
Северных оленей на остров Беринга завезли с Камчатки еще в конце прошлого века — всего 15 голов. За несколько десятков лет стадо увеличилось до 1000 голов, и настало время человеку вмешаться в жизнь оленей. Надо было регулировать их численность. Однако хозяйственники не торопились ограничивать поголовье, и последствия оказались драматическими. Животные полностью уничтожили ягель, слабели, постепенно мельчали, и наконец началась их массовая гибель. Есть еще одна причина сокращения стада — островная изоляция. Все это и привело к полному вымиранию оленей.
В 1927 году оленей завезли на остров вторично. Через три десятилетия поголовье достигло небывалой здесь численности — трех с половиной тысяч голов. И снова человек повторил те же ошибки. Олени стали вымирать.
Несколько сотен голов все же удалось сохранить. Запланирована операция по перевозке небольшой группы северных оленей с континента для обновления крови местной популяции. Необходим строжайший контроль за численностью животных и структурой их популяции.
Мы проехали по тундре несколько километров, но так и не повстречали оленей. Вертянкин сказал, что они, вероятно, держатся на сочных лугах в глубине острова. Возможно, позже нам повезет, мы их увидим. Снова выезжаем на полосу отлива. В кузове грохот такой, что не слышно шума прибоя. Всматриваемся в небольшие окошечки в брезентовом покрытии кузова. Оказывается, едем по крупной гальке и камням — отсюда и шум. Мы уже час в пути, пора сделать остановку.
— Что приуныли? — подбадривает инспектор притихшую братию в кузове. — Вылезаем. Одна из главных достопримечательностей острова — бухта Буян.
Оглушенные ездой, спрыгиваем на гальку. Понемногу приходим в себя, осматриваемся. Вездеход остановился у небольшой речушки, которая тоже называется Буян.
Бухта очень красива — обрамлена полукольцом невысоких холмов, которые напоминают гигантские зеленые волны, уходящие в глубь острова. Холмы подернуты туманной дымкой. Вся бухта — словно огромное полотно художника-импрессиониста.
— Именно здесь, — рассказывает Владимир Васильевич, — участники Второй Камчатской экспедиции в 1741 году нашли богатейшие россыпи опалов, яшмы, агатов и очень много сердоликов. Поэтому бухту Буян называют еще «сердоликовой».
— Давайте поищем камешки, — предлагает кто-то Вертянкину. — Может, найдем сувенир на память.
— Что ж, попытаться можно, хотя и бухта и речка исхожены туристами за многие годы вдоль и поперек. Вряд ли что найдем.
И все же мы отправляемся в глубь острова по берегу речки, внимательно вглядываясь в ее русло. Берега поросли густой и высокой травой, кое-где проглядывают кустики карликовой ивы. Идти нелегко.
Как же в эту речку попали полудрагоценные камни? Несколько десятков миллионов лет назад дно Тихого океана в этих местах сотрясали мощные извержения. В лавах базальтов во время этих катаклизмов и образовались яшма и агат, сердолик и опал.
Речка Буян несет самоцветы из центральной части острова Беринга. Сама речка небольшая, длиной чуть более восьми километров. Но этот путь к побережью камешки преодолевают за тысячи лет и попадают в бухту идеально отшлифованными. Специалисты утверждают, что нигде эти камни не имеют такой безупречной формы, как в бухте Буян. Поэтому они очень высоко ценятся среди коллекционеров. Конечно, хотелось и нам найти хотя бы по одному самоцвету.
Прошли по берегу речки с большим трудом метров сто. Влажная трава по пояс, а тут еще комарье облепило. Решили вернуться к вездеходу. Вертянкин сказал, что он еще немного пройдет по руслу реки — вода там чистая, и самоцветы обнаружить легче.
Инспектор мог себе позволить передвигаться по руслу: у него высокие резиновые сапоги. У нас их не было. Поджидаем Вертянкина у вездехода. Вскоре он возвращается. Ни одного самоцвета найти так и не удалось.
— Может быть, их здесь уже и нет?
— Летом каждая находка — редкая удача.
Только зимой, когда волны переворачивают берег вверх дном, можно рассчитывать на счастливую находку.
Подумалось: а может быть, и хорошо, что мы ничего не нашли. Не пора ли вообще запретить сбор этих ценных сувениров в бухте Буян? Ведь ее может постичь та же участь, что Сердоликовую бухту в Крыму, у подножия Карадага: ее начисто разграбили охотники за сувенирами. Хорошо, что там сейчас заповедник. Может быть, и бухту Буян объявить заповедной?
Для поездки в эту бухту нужен целый день. Мы его выделили — 14 августа, пик хорошей погоды на Командорах. Вертянкин сказал, что по пути нужно заглянуть на озеро Саранное — самое большое на острове. Озеро нерестовое, и инспектор время от времени наведывается туда.
На вездеходе трясемся по разбитой, раскисшей дороге, широкой лентой разрезавшей тундру. Когда подъехали к озеру, с океана нагнало тучи и посыпал мелкий дождик. К нему мы были готовы. Вертянкин снабдил нас плащами и резиновыми сапогами.
По тропинке пробираемся к ключу Лощавому. Выходим на берег озера. Даже такая погода не может испортить его красоту. Озеро Саранное в длину десять и в ширину шесть километров. Оно в обрамлении невысоких и зеленых холмов, и вода в нем удивительно чистая. Здесь нерестятся горбуша, кижуч и нерка. В августе массовый ход нерки.
Нерка нерестится на озерных мелководьях, в ручьях и в ключе Лощавом. На мелководьях хорошо видны сотни рыбок в брачном наряде. Они ярко-красного цвета с темнофиолетовыми и бурыми плавниками.
— Почему этот ключ так назвали — Лощавый?
— Рыба в брачном наряде — это лощавая рыба. Отсюда и название.
— Такая погода не мешает рыбам нереститься?
— Уже третий месяц каждый день дождь. Но я не замечал, чтобы они плохо шли на нерест. Совсем недавно рыбы здесь было очень мало, но вот ввели двухсотмильную экономическую зону, и с каждым годом ее приходит на нерест все больше и больше. Раньше рыба нерестилась только в небольших речках и в ключе, а сейчас откладывает икру в лунки по всему мелководью озера. Это радует.
Мы у самой кромки воды. Рядом лениво проплывают десятки нерок. Время от времени вода в озере будто вспыхивает ярко-красными фонариками — это над поверхностью появляются спинки нерок. Такие нерестовые места — тоже одно из чудес Командор.
— Владимир Васильевич, в других районах страны нерестовые места охраняются, а здесь ни одного человека.