"Наверное, такие же самолеты летают над Ленинградом подумалось мне. - А может, уже сбрасывают бомбы. Что - то давно не было из дому вестей".
8 июля. Последние известия по радио не радуют: противник продолжает продвигаться по нашей земле. Не придется ли и нам воевать на суше?
На "Полярной звезде" уже создан десантный отряд. Я тоже хожу обучаться штыковому бою, стрельбе из пулемета и бросать гранаты.
Из Усть-Луги началась эвакуация детей. Их увозят на грузовых машинах.
М - 90 вернулась с позиции. У нее было всего две торпеды, и ни одной не удалось выпустить по кораблям противника. Ночи белые, даже на зарядку аккумуляторов не всплывешь.
Однажды М - 90 приметила вражеский самолет. Пока летчик разворачивался для атаки, она ушла под воду. Самолет принялся бросать бомбы на фарватер. Ему на помощь примчались катера - охотники. От взрывов некуда было укрыться. Хорошо, что командиру "малютки" пришла смелая мысль свернуть с фарватера и лечь на грунт в таком месте, где глубина была небольшой, опасной для плавания.
Катерники не догадались искать подводную лодку на мелководье. Растратив глубинные бомбы на фарватере, они некоторое время дрейфовали, прислушивались к шумам под водой, а затем, видимо решив, что летчику померещилось, ушли.
Я побывал на "щуке", которая уходит в дальний поход. Сигарообразное стальное тело ее разделено на отсеки: торпедные, электромоторный, дизельный, аккумуляторный. Все отсеки в походе наглухо задраиваются. Не будь переговорных труб, люди одного отсека не знали бы, что делается в другом. Приказания, поступающие из центрального поста, объединяют их и помогают действовать слаженно.
Не только на "малютках", но и на "щуках" тесно. На всю команду не хватает узких коек, хотя они расположены в два этажа одна над другой. Матросы - торпедисты в походе спят, лежа на запасных торпедах.
Когда "щука" погружалась на дно залива, я ощутил, как на перевале в горах, перемену давления.
10 июля. Жарища невозможная! Как люди воюют на суше! Мы здесь у моря изнываем. Сидишь в каюте - майка мокрая, чувствуешь, как по груди струится пот. От частого умывания солоноватой водой лоб саднит.
Наш комбриг наголо побрился, ходит по кораблю в одних трусах. Подражая ему, сбрили волосы и "флажки". Так мы называем флагманских специалистов.
Наш десантный отряд первую половину дня обучался ползать, бросать боевые гранаты и колоть штыком. Я так перепачкался в глине, что с трудом отчистил китель.
Во второй половине дня над заливом скопились тучи. Вечер был темней обычного. Мы проводили двух "щук", ушедших к берегам противника, и на корабле наступила тишина.
Я стал готовить материал для очередного номера газеты. Но в каюте сидеть не мог: от духоты становилось дурно, выбрался подышать свежим воздухом на верхнюю палубу, а там чуть ли не по ногам промчалось семейство визгливых крыс. Я невольно отскочил к фальшборту.
- Не к добру крысы носятся, - сказал бродивший по кораблю механик Ерышканов. - Сегодня в парикмахерской крыса с зеркала свалилась. Такой визг подняла, что намыленный штурман, а за ним и парикмахер в панике в коридор выскочили. Если крысы бесятся, обязательно что-нибудь на корабле произойдет.
Этот низкорослый и серолицый механик не только суеверен, но и недоверчив. Его больше всех беспокоит живучесть корабля. Ерышканов ни минуты не может посидеть на месте, он излазал все закоулки трюмов и, делая ежедневные обходы, не дает покоя трюмным старшинам. Хорошо, что есть такие беспокойные люди на корабле!
13 июля. Жара продолжает донимать нас. На реку уже не ходим, а прыгаем в воду прямо с трапа.
На заливе полный штиль. Вода теплая, сколько ни плавай - не охлаждает. Подобной жары давно не было в наших краях. Ночью, когда иллюминаторы наглухо задраены, в каютах можно задохнуться. Мы вытаскиваем матрацы на верхнюю палубу и спим в одних трусах под открытым небом.
Гитлеровцы уже приблизились к Пскову. В Эстонии они захватили Тарту. Если немецкие моточасти будут двигаться таким же темпом, то дня через два их нужно ждать в Усть-Луге.
Но мы никуда не собираемся уходить. Получен приказ, запрещающий самовольные отходы и эвакуации. За трусость - расстрел.
Вечером с мостика "Полярной звезды" я видел, как над Котлами кружились "юнкерсы". До нас доносились глухие удары, точно огромная ладонь хлопала по земле.
- Бомбят, гады, - объяснил дальномерщик. - Как вороны кружат, уже третья стая.
Из Ленинграда я наконец получил телеграмму, объясняющую, почему нет писем из дома. Оказывается, Союз писателей эвакуировал детей и жен в Гаврилово. На карте я с трудом разыскал этот город в Ярославской области.
История повторяется. В первую мировую войну вместе с матерью, братишками и сестренкой мы почти два года скитались по стране в товарных теплушках. Мне тогда было пять лет, и сыну моему пятый пошел. Каковы будут скитания эвакуированных нового поколения?
15 июля. В Лужскую губу, после двадцатидневного пребывания на позициях, пришли три подводные лодки. Мы их встретили торжественно: на "Полярной звезде" был сыгран большой сбор, духовой оркестр грянул марш.
Подводные лодки сильно обшарпаны. Краска на бортах обтерлась, всюду ржавые пятна. Швартовые тросы стали огненно - рыжего цвета.
У подводников, почти три недели не видевших солнца, бледные, обросшие бородами лица. Одежда мятая, словно жеваная.
На позиции они прокляли белые ночи. Всплывать удавалось лишь на два часа в сутки. Не успевали полностью заряжать аккумуляторы.
Во время перехода в Лужскую губу замучили частые воздушные тревоги, то и дело приходилось погружаться.
Готовясь к торжественному обеду, прибывшие подводники побывали в бане, побрились и принялись наглаживать парадные форменки. И в этот час радист штаба получил тревожную весть: где - то у Гдова линию фронта прорвала танковая группа гитлеровцев, переодетых в красноармейскую форму. Фашисты появились и на приморском шоссе.
Торжественный обед, конечно, был отменен. Прибывшие подводники получили приказ уйти в Кронштадт.
На "Полярной звезде" стали собирать десант для высадки на берег.
Я был назначен замполитом в третий взвод.
- В нем собрана вся корабельная интеллигенция, - не без ехидства пояснил оперативник, формировавший десант. - Бойцы прямо для вас подобраны.
Оказывается, в третий взвод вошли все музыканты духового оркестра, писари политотдела, почтарь, киномеханик и наборщик типографии. В общем, на берег сплавлялись те, без кого, по мнению штабников, спокойно можно обходиться на базе.
Мне хотелось уйти с десантом, но возмутило отношение к печатной газете.
- Наборщика надо оставить на корабле, - сказал я.
- Приказа менять не будем, - высокомерно ответил оперативник.
Я пошел в политотдел. Бобкова на месте не оказалось, он отбыл в политуправление. А его заместитель не решился спорить со штабниками.
Третьим взводом командовал худощавый старший лейтенант Муранов специалист по связи. Он представления не имел, что надо делать бойцам на суше, но готов был сразиться с любым противником.
Нас переодели в синие рабочие комбинезоны, выдали винтовки, ручные пулеметы и по три гранаты на человека.
На шлюпках, которые буксировали катера, десант высадился на лесистый берег.
Захватив походную рацию, резиновые мешки с пресной водой, сухари, консервы и патроны, мы пешком двинулись через захламленный лес к приморскому шоссе и там заняли оборону согласно плану.
Окопов мы не рыли. К чему они? Да и лопат не было. Пулеметчики замаскировались ветвями, а остальные бойцы прятались за деревьями, поглядывая на дорогу.
Если бы появились танки, мы бы ничего не смогли сделать с ними. Но тогда думалось, что наш десант - грозная сила.
Старший лейтенант ушел в соседний взвод договариваться о сигнализации, а я взялся проверять посты и секреты.
Трое музыкантов ухитрились раздобыть в поход спирту; расположившись в зарослях папоротника, как на пикнике, они выпили и закусили НЗ. Затем, заложив в гранаты запалы и опоясавшись пулеметными лентами,