Ночь проходила спокойно. Травкин, как и все на мостике, устал, продрог, хотелось поскорее спуститься вниз, в теплое чрево корабля. Из рубочного люка доносился манящий аппетитный запах жареного мяса (обедали по ночам, когда работает вентиляция и можно готовить на энергии генераторов, не расходуя аккумуляторную батарею).
К четырем часам утра на надстройке было две смены вахтенных. Травкин требовал, чтобы новая смена поднималась наверх за 15 минут, тогда глаза у моряков до заступления на посты привыкают к темноте и прибывшие дальше видят, хорошо разбираются в обстановке. Подвахтенные ушли. Командир остался на мостике.
Приближался холодный рассвет. Вахтенные по-прежнему внимательно всматривались в бескрайнее море. Вдруг послышался взволнованный голос наблюдателя:
— Прямо по курсу, дистанция шестьдесят метров, плавающая мина!
Капитан 3-го ранга Травкин мгновенно отреагировал:
— Лево на борт!
Черный зловещий шар покачивался на волнах, то всплывая на гребни, то опускаясь в пучину. Он прошел в десятке метров от корабля. Наверху все облегченно вздохнули. Травкин полез в карман за папиросой. Почему-то очень захотелось курить. В документе — вахтенном журнале — появилась короткая запись: «Правым бортом разошлись с плавающей миной»…
Рассвело, и Травкин увидел в перископ очертания острова Готска Санде. Здесь, севернее Гогланда, поточнее определили свое место по маякам, чтобы проложить кратчайший путь в отведенный район. Едва Иван Васильевич оторвался от перископа, как вахтенный командир доложил:
— Вижу транспорт!
Дошли на сближение. Травкин разглядел на судне флаг нейтральной Швеции. Малым ходом обошли судно. Не нужно, чтобы кто-нибудь обнаружил лодку, даже нейтрал. Урок с рыбацкой шхуной не забылся.
Ложной оказалась и вторая боевая тревога. Снова заметили на судне флаг нейтральной страны. Наши подводники всегда уважительно относились к нейтральному флагу, беспрепятственно пропускали такие суда.
Вот и отведенная лодке позиция в северной части Балтики. Здесь пролегала дорога немецких транспортов, снабжавших свои войска в Финляндии. Когда ночью всплыли, Иван Васильевич вспомнил совет начальника штаба бригады о зарядке во время плохой погоды. Противника не было видно, действительно, его небольшие противолодочные корабли укрылись в базах от шторма. Со всех сторон от лодки громоздились холмы пенящихся волн. Корабль то резко опускался во впадины между крутыми волнами, то забирался на высокие гребни. Многих, даже бывавших в разных переделках моряков укачало, верхнюю команду беспрерывно накрывало волнами. Но все продолжали с усердием исполнять обязанности.
— Варит в кипящей воде, словно мы не лодка, а рак с клешнями. Заглатывает, потом убедится, что мы еще не сварились, опять выплюнет, — критиковал морскую стихию Михаил Калинин.
— Да, врага буря загоняет в гавани, нас под воду. Никакого сочувствия к нашему пролетарскому происхождению, — засмеялся Травкин.
— Как бы такая остервенелая болтанка бед не наделала. Уходить под воду надо, — предложил Калинин, словно предчувствуя свалившиеся вскоре на лодку несчастья.
— Ладно. Полежим на грунте. В такую погоду за механизмами смотри и смотри, все на перегрузках и при перекосах работает. За меня в центральном посту останетесь. Хочу с людьми потолковать о нашей службе и флотской дружбе.
Положив корабль на грунт и немного отдохнув, Травкин пошел по кораблю. Он открыл дверь-люк в пятый отсек и услышал громкие голоса. Увидев командира, моряки замолчали, встали по стойке «смирно».
— О чем спор?
— Мы не спорим. Мы согласные, — за всех ответил боцман.
— По пословице «Согласного стада волк не берет», так?
— Волк — это шторм, а несогласное стадо — мы с боцманом? — засмеялся Широбоков.
— Догадливый, — показал на радиста Иван Васильевич.
— Вумный как восемь вуток, — сразу поддержал его Рашковецкий, который всегда стремился внести лепту в воспитание радиста.
Травкину не очень понравился тон разговора, и он перевел беседу в другое русло:
— Что касается волка, то была в русском флоте подводная лодка с таким названием. Удивительно удачливый корабль времен первой мировой войны. 17 мая 1916 года «Волк» потопил три немецких транспорта. Такой славной охоте способствовала стрельба с минимальной дистанции. Этот опыт от «Волка» мы себе возьмем.
О шторме вы правильно. Ну а какое же вы несогласное стадо? Шпильки друг другу пускаете, бывает и таким манером дружба рождается. В шторм, как в бою, и техника, и характеры проверяются. Всех нас до единого. Общую ведь задачу решаем, — командир это сказал уже погромче, видя, что подошли многие моряки, открыта дверца и в другой отсек: — Одну славу и судьбу делим, одинаковые невзгоды переносим. Особенность жизни и службы такая.