Теперь предстояло форсировать или хотя бы разведать опасный район — найссар-порккала-удский рубеж. «Щука» пошла вдоль заграждения с юга на север. Временами Травкин стопорил ход, подвсплывал и наблюдал в перископ. В 50–70 метрах друг от друга виднелись буи и бочки противолодочных сетей. Стало ясно, что поставлены стационарные сети. Время от времени лодка касалась минрепов, значит, рядом с сетями — мины.
Перед тем как прорывать позицию, следовало полностью зарядить аккумуляторы, и это удалось сделать в следующую ночь. Теперь необходимо было решить: расходовать ли энергию на разведку найссар-порккала-удской позиции — второго вражеского рубежа, как предписывалось плановой таблицей перехода, или сразу начать его форсирование. Кстати, этот путь был Травкину знаком по походам 1942 года. Решил действовать по предписанию штаба.
Уже при переходе ко второму рубежу в районе банки Ксмадалик вахтенный офицер заметил пять вражеских противолодочных кораблей. Они охраняли восточную сторону заграждения. Командиру «щуки» стало ясно, что строго по инструкции дальше действовать нельзя, как и руководствоваться своим прежним опытом. Обстановка во многом изменилась, поэтому Травкин решил предварительно разведать район и повел лодку с юга на север.
Через каждые полчаса он стопорил ход и поднимал лодку под перископ. Картина виделась безрадостной, даже угрожающей — впереди в пятидесяти-семидесяти метрах друг от друга в два ряда тянулись буи и бочки. Так было по всей позиции от острова Найссар до маяка. Поркканаа-Каллбода. По бортам «щуки» иногда скрежетали минрепы. Значит, мины были установлены перед заграждением и, несомненно, в самих сетях.
Открытой, свободной от сетей воды по всему рубежу не было. Оставалось одно — пройти под сетями в самом глубоком месте залива, куда, возможно, не доставали коварные ячейки. Чтобы не стать добычей жадного фашистского рыболова, пробираться следовало по дну, прижимаясь к нему, как морская придонная рыба. Но поскольку опасность попасть в сети была велика, а всплывать, выпутываться из них безопаснее ночью, Травкин стал дожидаться темноты.
Он положил лодку на грунт и пошел по кораблю, поговорить с людьми, что-то подсказать, кого-то подбодрить. Начал с первого отсека, где служил комсорг корабля командир отделения торпедистов Алексей Иванов. Он, конечно, знал настрой товарищей.
— Как молодежь себя чувствует? — спросил Травкин.
— Все в порядке, товарищ командир. Помните довоенную песню: «Кронштадт мы не сдадим — моряков столицу, через море перейдем, станем на границах»? Готовы перейти через море!
— Молодцы!
Похвала капитана 3-го ранга относилась не только к настрою подчиненных, а и к порядку в отсеке. Торпеды закреплены, при ударах взрывов и кренах не стронутся с места, приготовлен аварийный инструмент. Все моряки в опрятной рабочей форме.
— Хорошо, что настроение у вас бодрое. Сегодня ожидается веселая ночь. Готовьтесь!
— Есть готовиться! Когда весело, тоже неплохо.
С теми, кто уже бывал в походах, дело оказалось ясным и верным, им не впервой. А что молодой Василий Васильев? Ведь и пост у него ответственный. Иван Васильевич зашел в гидроакустическую рубку. Васильев встал, заулыбался, но, видимо, нелегко ему далась эта улыбка.
— В первый раз в первый класс, товарищ Васильев? Как дела?
— Без привычки немного страшновато, товарищ командир. Но все, что от меня требуется, выполню, уж вы не беспокойтесь.
— Я и не беспокоюсь. У вас прекрасный наставник. Мироненко товарищи уважают, уверен, вы станете отличным акустиком.
Все были готовы к прорыву, и, когда стемнело, корабль снялся с грунта. Шли со скоростью два узла, глубина — максимально возможная, но так, чтобы не цеплять дно и проскочить под сетями. Толща воды над подводной лодкой сжимала стальной прочный корпус так, что он потрескивал.
На боевых постах все были предельно внимательны. Это показал первый же доклад гидроакустика:
— Слышу неясный звон!
— Слышу звон, не знаю, где он? — проговорил Травкин. — Стоп дизели. Ложимся на дно.
Возможно, кто-то другой усомнился бы в докладе молодого специалиста: мало ли что зазвенит у него в ушах. Да не такой человек командир «щуки». Он поверил акустику и, по существу, выполнил его команду остановиться и осмотреться. Затем зашел в рубку к Васильеву и взял у него наушники. Действительно, слы-шался тихий звон, словно где-то вдали звенели десятки разноголосых колокольчиков. Травкин догадался, в чем дело. Волны покачивали буйки и поплавки, то поднимали, то опускали сети, и их оттяжки — куски цепей — позвякивали, сливаясь в этот унылый звон.