Но задачу надо выполнять. Лодка снялась с грунта и самым малым ходом двинулась вперед. Не прошло и десяти минут, как боцман доложил, что нарастает дифферент на нос, лодка не слушается горизонтальных рулей. Из первого отсека сообщили о скрежете за бортом. Капитан 3-го ранга приказал застопорить электродвигатели и дать задний ход. С трудом оторвались от сетей и снова пошли вдоль многоголосо звенящей изгороди.
Опять попробовали поднырнуть под сеть, но застряли еще крепче. Давали средний ход назад, создавали дифферент то на нос, то на корму, но сеть крепко держала корабль. При очередной попытке вырваться из ее цепких объятий раздался взрыв. Это сработал сетевой патрон.
И тут произошло то, что в общем-то ожидал и больше всего боялся командир лодки. Гидроакустик доложил о приближении группы кораблей. К счастью, в сети, где находилась лодка и где можно было ее бомбить, они не пошли, побоялись подорваться на своих же минах.
Посоветовавшись с Ильиным, Иван Васильевич распорядился дать полный ход назад. Лодка задрожала, как человек, который поднимает слишком большую ношу, резко осела на корму и вырвалась из железных объятий.
Снова двинулись вдоль сетей. На карте Травкин нашел самое глубокое место в районе. Попробовал здесь пройти у дна, но крупные ячейки из тросов снова захватили лодку.
— Полный назад! — приказал Травкин.
И тут из дизельного отсека ему доложили, что не смогут выполнить указания: разрядилась батарея. Нашли другой вариант. Водой заполнили кормовую дифферентную цистерну, давали рывками ход назад. Сеть дергалась вместе с лодкой, звенела всеми своими цепями, но не отпускала корабль.
Травкин решил пока прекратить попытки вырваться, обдумать положение. Ведь, если батарея разрядится совсем, придется всплыть, постараться освободиться от сети в надводном положении. На это и рассчитывают вражеские корабли. Командир собрал в центральном отсеке небольшое совещание. Заместитель по политической части Цейшер, другие офицеры, парторг Борис Бойцов, члены партбюро, комсорг Алексей Иванов, посоветовавшись, решили проявлять выдержку, показывать пример стойкости, но, если враг попытается захватить лодку, взорвать ее.
Краснофлотцы понимали, о чем идет совет у командира. Из дизельного отсека передали:
— Мотористы постановили: драться до конца, лучше смерть, чем плен.
Подобные сообщения пришли и из других отсеков. «Щ-303» была подготовлена к взрыву.
— Положение не является безнадежным, пока ты сам этого не признаешь, — сказал Травкин. — Попытаемся еще раз вырваться из сети.
До пятнадцати градусов довели дифферент на корму. Мотористов Иван Васильевич попросил сделать один рывок электродвигателями, но сильный. Рванулась лодка и покатилась под уклон, коснулась кормой дна и осела на грунт…
Не хватало воздуха, в отсеках становилось все труднее дышать. Фельдшер С. К. Андреенков доложил, что скопилось очень много углекислоты. Иван Васильевич приказал включить патроны регенерации. Инженера-механика Ильина тревожило то, что запаса сжатого воздуха осталось всего на одно всплытие.
Естественно, в таком состоянии прорываться через заграждение не представлялось возможным. Чтобы выполнить задачу, надо было зарядить батарею и заполнить баллоны сжатым воздухом. Для этого прежде всего подыскать достаточно тихое место, где можно всплыть и несколько часов оставаться в надводном положении незамеченным врагом. В поисках «тихой заводи» Травкин развернул «щуку», повел ее от сетей, и сразу же последовал доклад Васильева:
— За кормой шум винтов!
Большими сериями стали рваться глубинные бомбы. От близкого взрыва отошел клапан вентиляции уравнительной цистерны, она заполнялась водой. Неуправляемая лодка уходила все глубже в пучину. Ильин не растерялся, сумел привести подводный корабль к нулевой плавучести. Лодка зависла в воде, словно лежала на грунте.
Вокруг стало удивительно тихо. Противник перестал бомбить, хотя и не потерял «щуки». Это было видно по тому, что он шел по пятам, но не бомбил, видимо, ждал — не всплывет ли лодка.
— За горло берут, — определил создавшееся положение старший инженер-лейтенант Ильин.
— Уж лучше бы бомбили, — согласился помощник, — глядишь, и оторваться сумели бы.
Травкин был согласен с подчиненными. Во время бомбежки, из-за ударяющих в гидрофоны взрывов, вражеские гидроакустики перестают слышать лодку. Легче запутать их, уйти. Это уже не раз удавалось «щуке». А вот сейчас враг шел следом, как привязанный какими-то незримыми нитями. Лодка медленно двигалась вперед, меняла курс, но неизменным оставалось «капиталистическое окружение», как назвал Иван Васильевич тесное кольцо преследующих их кораблей. Враг догадывался о тяжелом положении нашего корабля, наверно, предполагал, что это агония. Что же бомбить и топить, если вот-вот советская подлодка окажется у них в руках?