В те незабываемые дни пришли к нам на лодку член Военного совета Ленинградского фронта секретарь горкома ВКП(б) А. А. Кузнецов, председатель Ленгорисполкома П. С. Попков. Во втором отсеке нашей «катюши» собрали они коммунистов. Кузнецов высказал просьбу быстро отремонтировать насосы водонапорной башни, ввести в действие другие системы, так как начинается весна, воду из Невы брать опасно, могут возникнуть эпидемии, случится что — от болезней погибнет множество ослабевших людей.
Мы решили создать две бригады. Одну возглавил мичман Леонович, другую я. Но бригады не сменяли друг друга, а работали параллельно, круглосуточно, отдыхая по 1,5–2 часа. Член Военного совета фронта приезжал к нам ежедневно. На десятый день, на полсуток раньше установленного жесточайшего по времени срока, насосы городской водокачки стали давать воду городу.
А. А. Кузнецов, помнится, сказал тогда подводникам: «Родина и Ленинград никогда не забудут ваш подвиг!» Давайте еще совершим, пусть не подвиг, просто нужное дело сделаем: здесь, в районе боевой позиции, введем лодку в строй. Золотые руки у многих. У мичмана Андреева, например.
— Да я хочу выступить, — поднялся с места старшина группы мотористов С. Е. Андреев. — Мои товарищи предлагают в первую очередь расходовать топливо из поврежденной цистерны, а ее швы из четвертого отсека зачеканить. Поработаю под ленинградским девизом: «Что может быть сделано, будет сделано. Что не может быть сделано, все равно будет сделано».
И он действительно совершил своими золотыми руками почти невозможное, то, что в пору доверить только заводу. Лодка была снова готова к бою. Снова, в который раз, помогла вера в людей.
Травкину, всем морякам хотелось достойно отметить 27-ю годовщину Красной Армии и Флота. Об этом говорили и думали, когда 21 февраля вышли на позицию в Данцигской бухте. Враг словно ждал «К-52». Его корабли и самолеты двое суток беспрестанно гонялись за лодкой, то обнаруживали, то теряли ее, бомбили, вытесняя из района.
Причина оказалась вот в чем…
Подводная лодка «С-13», которой командовал Александр Иванович Маринеско, 30 января в Данцигской бухте атаковала и потопила шедший в сильном охранении траспорт «Вильгельм Густлов», водоизмещением свыше 25 тысяч тонн. На нем находилось 6 тысяч гитлеровцев, в том числе 3700 подводников. Ими можно было бы укомплектовать десятки экипажей подводных кораблей. Через несколько дней лодка с «несчастливым» номером отправила на дно транспорт «Генерал Штойбен» водоизмещением 14 660 тонн с тремя тысячами гитлеровцев. Всего Маринеско и его боевые друзья уничтожили до 10 тысяч фашистских солдат и офицеров — целую вражескую дивизию. Гитлер приказал расстрелять командира конвоя. Все это стало известно Травкину значительно позже…
Зимний шторм обрушился на Южную Балтику. В такую погоду не могли плавать вражеские корабли, и они ушли в базу. К концу дня 23 февраля — словно это был подарок подводникам — шторм стих. Лодка смогла идти в надводном положении на большой скорости и скорее отыскать цель. Травкин не сходил с мостика. Из рубки к нему торопливо поднялся радист. В радиограмме штаб бригады подводных лодок сообщал о конвое противника, направлении его движения, скорости. Иван Васильевич приказал изменить курс корабля, идти на сближение с противником.
Штурман лейтенант Жолковский доложил, что по расчетам встреча с конвоем произойдет в полночь в районе пересечения путей следования вражеских судов, идущих из Прибалтики к Померанской бухте (сейчас Поморская бухта). Когда приближалось расчетное время, командир «К-52», все находившиеся наверху моряки стали еще внимательнее вглядываться в ночную февральскую тьму.
— Товарищ командир, — снова доложил радист, — недалеко от лодки слышны переговоры на ультракоротких волнах.
— Стоп дизели, — распорядился Травкин. — Акустикам внимательно прослушать горизонт.
Через несколько минут гидроакустик Михаил Козловский доложил:
— Правый борт, курсовой тридцать, слышу шум винтов.
Командир лодки приказал повернуть на вражеский конвой, который, как оказалось, состоял из транспорта в 8–9 тысяч тонн водоизмещением и охранения — миноносцев и сторожевиков. Чтобы незаметнее подойти к конвою, Травкин решил атаковать из темной части горизонта на большой скорости.
— Три носовых торпедных аппарата, товсь! — приказал он.
Маневр «К-52» позволил ей остаться незамеченной. Пузыри воздуха — следы торпед — не видны ночью. Травкин неотрывно смотрел на светящуюся стрелку секундомера. «Как же медленно тянется время. Прошло 30 секунд, а кажется, много больше. Личные чувства — плохой хронометр», — думал он. На семидесятой секунде грянул взрыв на транспорте, на семьдесят пятой — на сторожевике. Это был блестящий удар. Одним залпом удалось торпедировать два корабля. Над морем запылали факелы. Иван Васильевич понаблюдал, как тонут чужие корабли, и приказал погружаться.