Венецкому стало легче от этих участливых слов приятеля. Он все еще возвращался к своей "штуке", как называл это дело доктор, и бранил мать Елены.
- Это, конечно, она... Кому больше... Она самую эту интригу подвела! - проговорил Неручный. - Но все-таки бросьте вы все это... Ведь не станете же вы, дорогой мой, мстить?.. Нынче, во-первых, мировые, а во-вторых, - не шалопай же вы в самом деле?..
- Но мне бы узнать...
- Да что узнавать?.. Она с Борским, слышал я, амуры разводила...
- Рассказывали...
- Ну, а теперь дочь выдала... Это в порядке вещей. Верно, теперь птенца какого при себе содержит, а как штукатурка-то выручать не станет, ну, тогда в благотворительное общество почетным членом и насчет нравственности... Тоже, батюшка, и я при своей лени, а на кое-какой практике понаблюдал этих барынь. Вот только дочек они напрасно губят... Сынки - те нынче все больше в окружных судах в звании червонных валетов...* Ну, да вы и сами все это отлично знаете...
_______________
* В 1877 г. в Москве происходил судебный процесс над сорока
пятью молодыми людьми (в основном прокутившимися дворянами), которых
обвиняли в подделке векселей и т. п. По названию романа французского
писателя Понсон дю Террайля "Клуб червонных валетов", их окрестили
"червонными валетами". С этих пор так стали называть преступников,
происходящих из привилегированных сословий.
Долго просидели они вдвоем, долго еще Венецкий возвращался к началу, и долго еще Неручный терпеливо выслушивал порывистые излияния молодого приятеля, ласково посматривая на него своими большими синими глазами.
- Ну, а вы как? - спросил наконец Венецкий, забывший в порыве своего горя даже спросить у приятеля, что он поделывает.
- Да так, лечу помаленьку, помаленьку учусь, помаленьку читаю, а больше всего ленюсь... Вот, верно, скоро нашего брата на войну погонят. Там лень-то сбросить придется! - серьезно заметил Неручный.
- Говорят, у вас в Петербурге все желают воины?
Неручный серьезно взглянул на Венецкого и заметил:
- Да вы никак газет начитались?.. Эка радость какая, война!.. Небось сам не хочет на войну, в Питер приехал, так в других возбуждение нашел... Мы, батюшка, народ смирный... Прикажут, - возбудимся, прикажут, охладимся... Ну, теперь, конечно, горячая пора... Нас по губам обновлением мажут... Верно, почитывали, как трогательно газеты расписывают...
- Почитывал.
- И что же, верите?
- Что-то не верится.
- А мне так и совсем не верится... Ну, да об этом после, а теперь пойдем-ка, милый человек, к Палкину... На радости, что вы приехали, царапнем бутылочку-другую... Мы по этой части искренний народ и никогда не откажемся. Кстати, и есть хочется. Да и вам поесть не мешает... Верно, сегодня ничего не ели?
- Это правда! - улыбнулся Венецкий.
- То-то!.. Знаю... Так идем, что ли?
- Идем...
Доктор оделся, и они вышли из дома. По дороге доктор все подтрунивал над петербургским возбуждением и так весело пародировал передовые статьи, что Венецкий несколько раз принимался смеяться.
Глава седьмая
"РАДИ БОГА, ДОКТОРА!"
В оживленной беседе за бутылкой вина приятели просидели в трактире до поздней ночи. Доктор рассказывал без умолку, видно стараясь рассеять своего молодого приятеля.
"Очень уж неожиданно хватили беднягу!" - думал он, участливо посматривая на печальное лицо Венецкого.
Когда наконец они вышли на улицу и Венецкий хотел было идти к себе в меблированные комнаты, доктор его не пустил.
- Идемте-ка лучше ко мне. Вдвоем веселей. По крайней мере будет кому реплики вам подавать, если вы захотите вести беседу! - усмехнулся Неручный, беря Венецкого под руку.
Они скоро пошли домой и собирались уже ложиться спать, как вдруг в прихожей раздался отчаянный звонок, и вслед за тем чей-то взволнованный голос проговорил:
- Доктор дома?
- Дома... Эка трезвоните! - воркнула в ответ Матрена.
- Доктора, ради бога. Скорей доктора!
Неручный выбежал в прихожую.
- Барин наш умирает! Пожалуйста, помогите. Тут близко, через два дома... - говорил прерывающимся голосом старый лакей. - Не откажите!
Неручный тотчас же оделся и вышел вместе с лакеем.
По дороге старый слуга отрывисто рассказал, что барин давно болен, но, с тех пор как он "на старости лет недавно вздумал жениться", ему все делалось хуже и хуже, а сегодня поужинали и... совсем умирают...
- Супруга баринова, - таинственно проговорил слуга, - может, слышали... госпожа Бениславская урожденная... А барин наш, господин Орефьев, богат... Как бы...
Он не досказал мысли.
- Послали за доктором, который постоянно лечит вашего барина?
- Послали, да дома не захватили... За многими докторами послали... А уж я бросился к вам, повар надоумил... дочку вы его лечили. Вот сюда, господин доктор, пожалуйте! - указал он на подъезд, пропуская доктора.
Через ряд комнат Неручный быстро прошел в маленькую гостиную и остановился. Двери в следующую комнату были заперты. Он постучал в двери.
Двери тотчас же отворили, и на пороге появилась Варвара Николаевна. Она была взволнована, и в ее лице не было ни кровинки.
- Вы доктор? - спросила она, запахивая ворот капота.
- Да.
- Ах, пожалуйста, поскорей... Мужу моему плохо!..
Неручный вошел вслед за Варварой Николаевной в роскошный будуар.
На кушетке лежал Орефьев, откинувши голову назад, бессмысленно глядел вперед и тихо стонал. Около кушетки был маленький стол, чернильница и лежали какие-то бумаги...
Доктор подошел к Орефьеву, внимательно осмотрел его и спросил:
- Вы страдаете?..
Но вместо ответа Орефьев что-то пробормотал.
- Можете говорить?
Орефьев тихо пошевелил головой.
- Можете написать?..
В мутных оловянных глазах старика промелькнуло выражение испуга...
- Ах, не мучьте его! - вступилась Варвара Николаевна. - Он уже с полчаса ничего не говорит... По обыкновению, он ужинал, и после с ним вдруг сделалось дурно...
Неручный снова осмотрел больного и, когда кончил осмотр, тихо покачал головой.
- Ну, что?
- Он в агонии! - тихо прошептал Неручный, как-то подозрительно оглядывая комнату.
Варвара Николаевна обратилась к старику Никифору с приказанием съездить за священником.
Но Никифор наотрез отказался.
- Я при барине останусь. Извольте послать кого-нибудь другого.
Варвара Николаевна промолчала и вышла распорядиться.
- Ну, что, господин доктор... какая болезнь у барина? - прошептал Никифор. - Умрет?..
Неручный кивнул головой.
- Это непременно она его... если бы вы знали...
Старик оборвал свою речь. В комнату вошла Варвара Николаевна, за нею Башутин и новый доктор.
Он косо взглянул на коллегу, протягивая ему руку, осторожно приблизился к больному и сказал:
- Ну, как ваше здоровье, дорогой Василий Матвеевич?.. Не беспокойтесь... Мы вас на ноги поставим!
Но ответа никакого не было, и сам диктор понял, что это шутливое приветствие было излишне. Он посмотрел на умиравшего, дал понюхать чего-то из пузырька и, отойдя от больного, стал шептаться с Неручным; затем как-то торжественно приблизился к Варваре Николаевне и тихо сказал:
- Нам здесь больше делать нечего! Посылайте за священником!
Башутин вызвался съездить и уехал.
- А за Александрой Матвеевной изволили послать? - как-то угрюмо прошептал Никифор.
Варвара Николаевна бросила на старого лакея быстрый злой взгляд и сказала:
- В самом деле. Я и не догадалась... Пошлите скорей.
Оба врача уехали.
Когда через полчаса приехала Александра Матвеевна, то увидала своего брата уже мертвым. Она с нескрываемою злостью взглянула на Варвару Николаевну и тихо заметила:
- Вы очень скоро сделались вдовой...
Варвара Николаевна смерила Орефьеву с головы до ног и промолвила: