Очень теплые отношения сложились с Семеном Львовичем. Семейство долго не отпускало его с работы с единственной целью – лечить гипертонию занятиями. Он вел прием несколько раз в неделю в поликлинике МАИ по уху, горлу и носу. К 90 годам гипертония его закончилась, и он с работы ушел. Аня виделась с ним до его 95 лет. Он оставался совершенно сохранным, только стал хуже слышать. Разговаривали часами. Он рассказывал, как учился медицине в Тулузе, а в 1916 году всех иностранцев из Франции попросили. Он сохранил язык и до конца читал «Юманите», которую регулярно покупал в соседнем киоске. Ему всегда оставляли экземпляр. Один раз выпуск не получили. Киоскер, тоже старый пенсионер, сказал, что «родители» (он имел в виду партийное руководство) рассердились и наказывают «детей».
Вернувшись в Россию в самый Октябрьский переворот, он всё же окончил институт, работал шофером в гараже при Кремле. Он был бакинцем, вернулся на родину, рассказывал о дореволюционном периоде и национализации. Как-то речь зашла о школе. Он вспоминал гимназию и рассказал историю о богачах в Баку. В гимназии в младших классах учился сын самого главного нефтепромышленника. Это был бездельник и двоечник. Директор гимназии вызвал папашу и сообщил ему, что потомка из гимназии исключает. Надо было видеть, как был смущен и унижен олигарх, в кармане которого лежали деньги, на которые владелец мог купить всю гимназию вместе с директором. Он ни звука не возразил начальству, а только извинялся и кланялся, после чего забрал наследника и почему-то не позвонил в министерство или куда-нибудь наверх. Наверное, ему хотелось оставить свое производство обученному человеку.
С.Л. подробно рассказывал об Израиле, в котором никогда не был. Передавал содержание старинных и библейских легенд. Он знал иврит. От него Аня впервые услышала о происхождении и родственниках Ленина. Мариетта Шагинян была родственницей Тер-Григоровых и поведала о результатах своей работы в архивах, куда её так неосмотрительно допустили деятели ЦК для написания книги о великом вожде, а потом вопросили:
– Скажите, а зачем Вам это было нужно?
И каждый раз он с тревогой спрашивал: «Я Вам это не рассказывал?» С полной ответственностью можно сказать: С.Л. в свои за 90 ни разу не повторился. Он заявил:
– Анечка, вы, уж, пожалуйста, с аэродрома сразу к нам и оставайтесь, сколько вам нужно.
Даже проездом через Москву она всегда выбирала время, чтобы хоть ненадолго заглянуть к ним. Приехав, отправлялась сразу на кухню под заявление С.Л.:
– Анечка приехала! Значит, на обед у нас будет что-то особенного? − «Особенного» состояло из постного борща по-бакински, разваренной курицы на второе, которое содержало еще и овощное рагу под названием «соус» (бакинский термин) и мороженого, купленного по дороге. Аня по маминым вкусам, тоже бакинским, знала, что надо, теперь уже старшим, друзьям.
Первый раз Е.Н. взялась разливать борщ и налила мужу одну жижу сверху. Аня поправила дело, а С.Л. подробно объяснил просчеты мамы Е.Н. в воспитании и правильную постановку дела у Аниной родительницы. Жаль, что она этого не слышала.
Е.Н. жаловалась только на одно качество С.Л.: он всегда ставил чашку с недопитым чаем в буфет, и её обычно выливали на себя второпях домочадцы.
– 50 лет не могу отучить, – приговаривала супруга.
Довелось познакомиться и с братом Е.Н. Николаем Николаевичем и его женой Аревик. Со старшим их сыном знакомство уже состоялось. Это он путал В и Ф. Иногда, приезжая в командировку, он заходил к тетке:
– Извините, отвлеку ненадолго, но не могу не прочесть вам маленькую статью из «Литературки». Заодно и отдохнете.
Удивительно воспитанный и приятный был человек. В один из приездов сообщили, что он погиб от опухоли мозга. У его мамы была слава замечательного воспитателя до тех пор, пока не родился младший брат. Этот свел все мамины принципы на нет. На этом её слава и закончилась. Оказалось, что он учился в бакинском институте нефти и газа вместе с Аниным племянником. Закончив обучение, он бросил специальность и подался в Москву во ВГИК на сценарный факультет. На вопрос «зачем», он отвечал: «Я приехал бороться!» Он тоже взял материнскую фамилию Эйрамджан, стал известным сценаристам, а вот насчет результатов борьбы следовало бы спросить его самого.
С Виктором Семеновичем контакта не получилось. Да ему и некогда было общаться с незнакомыми. Он все время был в трудах и, вероятно, плохо себя чувствовал. У него снова был инфаркт. Второй семьи он не завел, хотя у дамы сердца родился сын. Мальчик был болен: задержка развития, врожденный нистагм. Ребенок от первого брака у его мамы тоже был нездоров − болезнь Гиршпрунга. Мать-теоретик не распознала тревожных сигналов. Их заметил Семен Львович. Малыша очень интенсивно лечили, к чему приложила руку и Татьяна Осиповна. Мальчик пошел в нормальную школу и успевал там вполне. А папа все метался с работой и с наукой, нигде не находя постоянного пристанища. Вероятно, характер его не давал ему покоя.