Не так, однако, получилось с заключением пакта с Финляндией. Финское правительство, тщательно скрывавшее свои связи с фашистской Германией и получавшее одновременно помощь от Англии, Франции и США, отказалось вести какие-либо переговоры и в конце концов спровоцировало войну с СССР. Результатом возникшей войны было серьезное поражение финских войск на Карельском перешейке, а затем последовавший за ним советско-финский мирный договор от 12 марта 1940 г. Теперь было серьезно улучшено дело обороны СССР против гитлеровской агрессии и на севере. Линия обороны в районе Ленинграда была отодвинута на северо-запад на 150 км.
Советское правительство продолжало принимать все меры к тому, чтобы упрочить добрососедские отношения с прибалтийскими республиками на основе заключенных договоров о взаимной помощи. Однако реакционные правительства Литвы, Латвии и Эстонии скрытно от народа вступили в переговоры с гитлеровцами. Выполняя волю германских фашистов, эти правительства заключили между собой тайный военный союз, направленный против СССР, и встали на путь враждебных, антисоветских провокаций.
Советский Союз в интересах своей обороны не мог дольше мириться с таким положением в Прибалтике. 14 июня 1940 г. правительству Литвы, а также правительствам Латвии и Эстонии были вручены ноты протеста.
Когда назрели события лета 1940 г., 6-й кавалерийский корпус несколько изменил места своей дислокации и оказался вблизи границ Литвы.
Утром 15 июня 1940 г. было получено сообщение, что литовское правительство согласилось на советские предложения, изложенные в ноте от 14 июня. Президент Литвы Сметона и несколько других крупных чиновников из его клики бежали в Германию, показав тем самым, кто стоял за их спиной.
6-й кавалерийский корпус получил новую задачу - двигаться на Каунас. 6-я дивизия шла в первом эшелоне корпуса и очень быстро и без каких-либо задержек в пути за сутки совершила марш в 135 км, показав исключительную выносливость и маршевую способность. Утром 17 июня ее части вступили в Каунас.
Население очень тепло встречало наших бойцов. Несмотря на злобную пропаганду, которую вела клика Сметоны против Советского Союза и Красной Армии, повсюду, начиная от границы, мы видели радостные лица, слышали приветствия. Это означало, что трудовой народ понимал происходящие события. Наши бойцы, чувствуя это, держали себя достойно и тепло отвечали на приветствия трудящихся. Через г. Каунас (тогда это была столица Литвы) корпус прошел в парадной кубано-терской и донской казачьей форме. Хороший внешний вид и отличная подготовка воинов 6-го кавалерийского корпуса вызывали восхищение жителей Каунаса. Даже некоторые военные атташе зарубежных государств, которые были тогда в Каунасе, не могли не высказаться похвально о советской кавалерии и танковых частях. Их поразила высокая организованность и дисциплина советской конницы и танковых частей.
На следующий день в 20.00 я был уже в Шауляе, где предполагалось расположить штаб корпуса и штаб одной из дивизий. С начальником гарнизона литовских войск мы даже успели определить помещение под штаб корпуса - здание окружного суда. Однако в 11.00 на следующий день был получен приказ о переходе 6-го кавалерийского корпуса в Телыпяй, и мы опять двинулись дальше.
Частям корпуса предстояло дислоцироваться в районе Кретинга, Паланга, Горджей, Ретавас. Я выехал туда, чтобы осмотреть эти пункты, которые были расположены в долине р. Миния, соединяющей центральные районы Литвы с морем.
В Паланге - небольшом курортном городке - размещалась авиация Литвы. Я поинтересовался, почему именно здесь находилась авиация, а не какие-либо другие войска. Оказалось, что в Литве не было ни одного авиационного полигона, где авиация могла бы заниматься боевой подготовкой; в качестве полигонов использовалось море: и для бомбометания, и для пулеметной и артиллерийской стрельбы.
Я осмотрел аэродром, самолеты на стоянках и размещение личного состава. Никаких указаний, конечно, я давать не мог, однако старшему офицеру гарнизона предложил прекратить занятия, связанные с полетами, до особого распоряжения нового правительства. Такая предосторожность в то время не была излишней, тем более, что на следующий день поступило такое же распоряжение от нового литовского правительства.
Везде, где мы располагали свои части, нам приходилось сталкиваться с литовскими войсками. И я должен прямо сказать, что отношение к нам было хорошим. Командование охотно шло на то, чтобы потесниться и уступить нам место, помогало в размещении частей. Были, конечно, и враждебно настроенные офицеры.
Создание нового правительства в Литве, в состав которого вошли в основном люди, известные своей революционной деятельностью и борьбой против старых порядков, коренным образом изменило обстановку в стране. Революционная инициатива народных масс росла с каждым днем.
По всей стране проходили собрания, митинги и демонстрации с требованиями объявления Советской власти и вступления в состав Советского Союза. Под этими же лозунгами проходили и выборы в новый сейм.
В июле 1940 г. сейм Литвы, избранный народом на основе свободных демократических выборов, постановил ввести в стране советский строй.
В этом же направлении развивались события в Эстонии и Латвии. Вновь избранные сейм в Латвии и государственная дума в Эстонии также постановили ввести у себя советский строй. В истории прибалтийских республик открывалась новая страница. 1 августа 1940 г. VII сессия Верховного Совета СССР удовлетворила просьбу народов Прибалтики и приняла в состав СССР Литовскую, Латвийскую и Эстонскую Советские Социалистические Республики.
В июне - августе в Литве, так же как и в других прибалтийских республиках, происходили очень бурные события. Рождались новая власть, новый строй, новые отношения между людьми. В этой обстановке нужно было найти правильные формы взаимоотношений нашей армии с местным населением, властями и литовской армией, в то же время всегда быть на страже, так как враги не прекратили своей деятельности и приспосабливались к новой обстановке, шли на всяческие провокации. В этих условиях наша армия оказалась на высоте положения и проявила себя как передовая армия.
В те дни, когда штаб 6-го корпуса стоял в Телыпяе, мне при довольно интересных обстоятельствах довелось познакомиться с главой нового литовского правительства М. А. Гедвиласом.
Наши квартирьеры подобрали мне жилье в каком-то учреждении, находившемся вблизи штаба корпуса. При этом учреждении были две жилые комнаты с кухней, занимала их молодая женщина с двумя детьми. Когда ее спросили о муже, она ответила, что не знает о его местонахождении. Квартирьеры подумали, что он сбежал со Сметоной, и доложили мне об этом. Я пожурил коменданта за недоверие к людям, но так как других квартир вблизи штаба не было, попросил женщину немножко потесниться, на что она охотно согласилась, любезно предложив мне одну комнату.
Вскоре приехал ее муж, он сразу же зашел ко мне и, поздоровавшись, представился:
- Гедвилас - председатель Совета Министров временного правительства Литвы. Вот, наконец, смог оторваться от дел на денек и приехал за семьей. Такие времена у нас наступили, что только успевай работать. Одним словом, революционные дни, - добавил он.
Я слышал о Гедвиласе, но видел его впервые. Он оказался обаятельным человеком. В тот день мы о многом с ним переговорили, и, как мне кажется, остались довольны друг другом. На следующий день он уехал с семьей в Каунас. Мне потом приходилось несколько раз встречаться с ним до войны и во время войны. Он вместе с Палецкисом и Снечкусом посетил меня в госпитале, где я лежал после ранения на Брянском фронте. С чувством глубокого уважения я вспоминаю Гедвиласа, Палецкиса, Снечкуса и других товарищей, которые проявили себя в то сложное время преданными коммунистической партии и своей Родине людьми.
Тот факт, что прибалтийские республики, Западная Белоруссия, Западная Украина, а затем Бессарабия и Северная Буковина вошли в состав Советского Союза, имел для нашей страны и для народов этих стран огромное значение.
Во-первых, освобождение этих стран предотвратило нависшую над ними угрозу порабощения немецким фашизмом, вырвало народы этих районов (более 23 млн. человек) из тисков капиталистической эксплуатации и национального гнета.