«…Находясь в заключении, за несколько дней до своей смерти, я пишу этот проект. Я верю в осуществимость моей идеи, и эта вера поддерживает меня в моем ужасном положении».
Слагающий эти строчки народоволец Николай Иванович Кибальчич в камере смертника, в ожидании казни, вдохновенно трудится над своим гениальным проектом…
«Если же моя идея после тщательного обсуждения учеными-специалистами будет признана исполнимой, то я буду счастлив тем, что окажу громадную услугу родине и человечеству, я спокойно тогда встречу смерть, зная, что моя идея не погибнет вместе со мной, а будет существовать среди человечества, для которого я готов был пожертвовать своей жизнью. Поэтому я умоляю тех ученых, которые будут рассматривать мой проект, отнестись к нему как можно серьезнее и добросовестнее и дать мне на него ответ как можно скорее».
«…Каким образом возможно применить энергию газов, образующихся при воспламенении взрывчатых веществ, в какой-либо продолжительной работе? — писал заключенный. — Это возможно только под тем условием, если та громадная энергия, которая образуется при горении взрывчатых веществ, будет образовываться не сразу, а в течение более или менее продолжительного промежутка времени».
Испытать свою конструкцию Кибальчич не мог. Если бы это произошло, он убедился бы, что в некоторых случаях жидкое топливо удобнее твердого. Пятнадцать лет спустя такое предложение высказал К. Э. Циолковский. Но и Кибальчич был уже близко к такому выводу: свой труд он завершал строками:
«Существует много медленно горящих взрывчатых веществ. Может быть, какой-нибудь из этих составов окажется еще удобнее прессованного пороха».
Николай Иванович передал свой проект тюремному начальству с просьбой направить на рассмотрение ученых. Но высшие царские чиновники наложили резолюцию: «Приобщить к делу о 1 марта, давать это на рассмотрение ученых теперь едва ли будет своевременно и может вызвать только неуместные толки». Труд пионера отечественной ракетной техники был похоронен в архивах на тридцать шесть лет. Лишь в августе 1917 года, уже после свержения царизма, проект Кибальчича обнаружили и опубликовали в журнале «Былое» с обстоятельными объяснениями известного теоретика космонавтики и популяризатора идей межпланетных полетов профессора Н. А. Рынина.
«Первые впечатления при моем визите, — писал чиновник Голубицкий, посетивший Константина Эдуардовича Циолковского дома, когда он преподавал в уездном училище, — привели меня в удручающее настроение. Маленькая квартира, в ней большая семья: муж, жена, дети и бедность, бедность — из всех щелей помещения, а посреди его — разные модели».
В 1890 году Циолковский обратился в ряд инженерных и научных учреждений с предложением построить по его проекту дирижабль, а также «пособить по мере возможности материально и нравственно». Нигде поддержки не получил, просьба о субсидии была отклонена.
Еще за три года до первых полетов братьев Райт идеей построить самолет с двигателем внутреннего сгорания увлеклись в Киеве братья Касяненко — Евгений, Иван и Андрей, выходцы из крестьянской семьи. Всего в жизни эти талантливые самородки добивались собственными силами, преодолевая глухое сопротивление и презрительное отношение аристократов и толстосумов к «лапотному мужичью». Евгений Касяненко поместил любопытное объявление в газете «Киевлянин»:
«Тысячу рублей ищу для постройки аэроплана собственной конструкции. Кто срочно одолжит, будет иметь хорошую прибыль».
Но буржуа, к которым обращался этим «криком души» энтузиаст, не отозвались. Отсутствие средств на несколько лет отодвинуло момент осуществления заветного замысла. Лишь к концу лета 1910 года, затратив огромные усилия, братья Касяненко завершили наконец строительство своего первого самолета. Он поднялся в воздух 5 сентября 1910 года. Если учесть, что успешно летали еще пять аэропланов Касяненко, один из которых был первой отечественной авиеткой, что пропеллеры, разработанные братьями, были признаны лучше заграничных, можно только пожалеть, что царизм не дал их таланту развернуться вовремя, развернуться во всю ширь…
На первой воздухоплавательной выставке в Петербурге в апреле 1911 года моноплан, сконструированный профессором Киевского политехнического института Александром Сергеевичем Кудашевым, был удостоен большой серебряной медали. Такую же награду получил в Париже инженер-петербуржец Я. М. Гаккель за поплавковый гидросамолет. А всего Яков Модестович Гаккель построил в своей петербургской мастерской девять аэропланов. Эти конструкции, а также машины Степана Васильевича Гризодубова, Александра Александровича Пороховщикова, Василия Андриановича Слесарева не уступали зарубежным моделям, а зачастую превосходили их. Но царское правительство упорно продолжало заказывать аэропланы за границей.