“Тридцать девять” – значилось на двери по левой стороне, мимо которой он прошел. Именно здесь проводил свободное время вышеупомянутый сосед, таща сюда всякое барахло порой и с помойки. Следом шла комнатушка тихой бабушки-одуванчика. После смерти мужа она здесь и не появлялась. А вот сорок третья была Женина. Его деда, а после и его самого.
Подстёртая тройка была также подкрашена маркером, выбиваясь цветом по сравнению с цифрой “четыре”. Остановившись Женя замер, не решаясь отворить дверь. Он словно вновь окунулся в воспоминания, когда приходил сюда вечерами, выделив лишь полчаса на это место. Ведь расставаться с Юлей надолго он не желал. Хотел как можно больше времени проводить с ней. Поэтому и сюрприз для своей супруги создавал долго.
Взявшись за ручку, покрытую пятнами засохшей краски, он толкнул дверь. Противно скрипнув, она отворилась, давая Жене увидеть знакомую ему обстановку.
Деревянные стеллажи из грубо отесанных досок, жестяные банки с гвоздями и шурупами, рассортированными по размерам на широких полках, барахло в ящиках снизу, кожанные сумки и коробки с видавшими видами инструментами. И стол, на котором лежала деревянная табличка с изображением его Юли.
Стоило только увидеть ее, как Женя словно загипнотизированный шагнул вперед. Протянул руку, намереваясь взять сюрприз для Юли. Он уже представлял как она обрадуется, когда получит его. Когда увидит насколько он удивительный. Она оценит. Ведь Женя вложил в этот подарок всю свою душу, свою любовь.
– Жень, да очнись же ты! Что ты делаешь? Нам нужно уходить отсюда… – вдруг раздался голос Даши. Глухо, будто через какую-то пелену. Он дошел до сознания мужчины, заставив того замереть и лениво моргнуть.
Видение спало. Картинка размазалась. Как и тогда, когда Даша предложила ему позавтракать “спагетти”, а он увидел их… червей.
Сейчас же вместо выжженной на дощечке картинки лежал капкан. Металлический, ржавый, с бурыми пятнами чего-то, напоминающего кровь. И рука Жени зависла прямо над разверстой “пастью” этой железяки.
– Жень, – вдруг раздался голос Юли. Но в этот раз в нем не было и намека на теплоту и нежность. Холод. Безудержный, пугающий и безжизненный. Он пробирался под испачканную рубашку учителя, заставляя покрываться того липким потом страха, сковавшее тело. – Ну где сюрприз? Ты же обещал…
С трудом повернув голову он увидел Юлю. Она стояла у стеллажей опустив голову и смотря вниз. Пряди волос закрывали от него ее лицо, а руки были вытянуты по бокам.
Кап.
Женя проследил за тем, как что-то упало на пол прямо на носок левой туфельки Юли. Какая-то темная субстанция, расползающаяся некрасивым пятном на белоснежной коже.
– Женя, – напряженным голосом процедила сзади Даша, а после он почувствовал, как ее пальцы цепляют его за локоть. – Приди в себя наконец, идиота кусок! У меня больше нет сил… спасать тебя…
Глава 10 часть 2
В этот раз ее рывок оказал на мужчину прямое воздействие. Рука, замершая над капканом, дрогнула. Ладонь ушла из опасной близости, но все равно заставила железную пасть схлопнуться с громким щелчком. Женя вздрогнул.
Но, надо сказать, это послужило и своеобразным толчком к действиям. Оцепенение спало и мужчина наконец вернул себе ясность мысли. Резко развернувшись, он протянул Даше руку, помогая ей подняться с грязного пола и, не отпуская ее руку, рванул обратно по коридору. Сзади раздался яростный рев, от которого кровь готова была застыть в жилах. Сердце испуганно забилось в груди, но именно это и нужно было твари. Ведь именно страх Жени питал ее.
Сейчас, когда он наконец пришел в себя, он осознал, что никакой царапины на плече нет. Что твари, нападавшие на него, лишь пугали. А тот миг, когда его будто цепанули за плечо, был ничем иным как видимостью. Боль оказалась фантомной, раны не было, да и тот капкан… он возник специально. Чтобы напугать его еще сильнее.
Эти мысли крутились в голове Жени, впрочем не особо успокаивая. А стоило бы. Ведь чем больше он боялся, тем хуже было для него. Тварь словно проворнее и быстрее приближалась, питаясь его эмоциями и страхом.
Коридор не кончался. Будь Женя и Даша в реальности, они оказались бы уже около лестницы. Но здесь все было иначе. Здесь мир решал, какой протяженности подвал и сколько темных уголков хранится в нем.