— Ты ведь она? Вселенная… Знаешь, ведь я молилась, чтобы ты никогда не надела мое творение, — вымученно улыбнулась. — Ты ведь побудешь со мной?
— Я не оставлю тебя, Лиза, — переместила свою ладонь на ее спутанные волосы и начала гладить по голове. Чудовищно и несправедливо. Слезы подступили к глазам, но я просто не имела на них право. На моих руках умирала молодая девушка, и последнее, чего бы ей хотелось, слушать рыдания чужого человека. — Я буду с тобой.
— Когда все случилось, он со злости отшвырнул куда-то пистолет и взялся за нож. А после… После… — она всхлипнула. — Он не забрал его, а ушел. Найди его. Надеюсь, тебе это сможет помочь.
— Спасибо, милая.
— Поговоришь со мной? Я уже не чувствую ног и пальцев на руках. Расскажи о себе.
И я рассказала, ласково поглаживая ее голову и давя в себе подступающие рыдания. В смерти нет ничего сакрального. Нет ничего закономерного. Это всегда неестественно, страшно и нелогично. Сложно сказать, сколько времени прошло, пока Лиза сделала последний вдох и затихла навеки. И после этого еще некоторое время я не могла сдвинуться с места.
Бережно укрыв ее тело пледом, отправилась на поиски пистолета. Сделать это в полумраке было проблематично, поэтому мне пришлось буквально на коленях прочесать все помещение. Но я нашла его. Им оказался револьвер. Откинула барабан — он оказался полным. Думай, Мия, думай. Тебя уже наверняка ищут. В моем состоянии было глупым предполагать, что я смогу с лету сразить Пастыря. Да и не стрелок я, а психиатр. Но попытать счастья можно было.
— Без меня все потеряет смысл, — пробормотала всплывшие в памяти слова Ярого. — В этом есть смысл, — вытрясла из барабана все пули, оставив в нем одну, а остальные запихала в вырез на груди. Ткань, пропитанная кровью, стала настолько жесткой, что лиф удачно придержал патроны.
В иной ситуации я нажала бы на курок, не задумываясь. Но вся сложность заключалась в том, что в итоге пострадал бы не только Пастырь. В безумной гонке за ним все позабыли про самое важное. Про человека, в теле которого он обитал. Дмитрий Дроздов не был исчадием ада, он стал психически нездоровым человеком по ряду обстоятельств от него независящих.
Долго сидеть на одном месте не могла — эффект внезапности мог сыграть мне на руку. Поэтому заставила себя сдвинуться с места и выйти наружу. Как оказалось, я находилась в пристройке к полуразрушенной церквушке. Густой лес стеной окружал остатки когда-то красивого сооружения, а начинающаяся вьюга не оставляла шансов на побег. В кромешной темноте, в таком виде и без обуви попросту замерзла бы насмерть в неизвестной мне местности. Я действительно не узнавала церковь, хотя накануне видела каждое здание, которое требовалось осмотреть. Одно радовало — холод приводил в чувства. И даже боль в замерзающих ступнях не смущала меня.
— Завершение всего или начало нас? — прошептала в темноту и сделала шаг навстречу бездне.
Глава 32. Жертва
Канун Рождества. Тринадцатая годовщина
Виктору казалось, что он все предусмотрел и был готов к разного рода неожиданностям. Казалось — ключевое слово. В какой момент он перестал контролировать ситуацию, сказать было сложно. Да и уже не важно.
...Все настолько серьезно?...
Нет такого слова, чтобы описать уровень происходившего между ним и Мией. Взглядом проводил доктора, чтобы чуть позже ее потерять. Здание хорошо охранялось, и такой исход событий стал для всех неожиданным поворотом. На заснеженной террасе обнаружилась молодая девушка без сознания. Приди они хотя бы на десять минут позже, все могло закончиться для нее плачевно. Выходившие на свежий воздух отметили странную парочку, самозабвенно обжимающуюся у дальней стены. Никто особо не обращал на них внимания — глухие стоны и отсутствие сопротивления не наводили на дурные мысли. Чуть позже установят, что девушка была накачена убойной дозой транквилизаторов, используемых Пастырем. Последствия передозировки и частичного обморожения навсегда останутся с бедняжкой, но по крайней мере она будет жива.
Подняв записи с камер наблюдения быстро выяснили, кто стал тем самым “пылким любовником”. Пастырь в обличии Дроздова вел себя настолько спокойно и уравновешенно, что помогло ему проникнуть внутрь в качестве обслуживающего персонала. Расположения камер он явно не знал — на нескольких засветился, словно в мыслях у него не было скрываться. Ближе к середине вечера он вырубил одного из гостей, переоделся в его одежду и очаровал первую попавшуюся гостью. Рискованно? Да, вполне. Но сработало, черт возьми! Виктор был чертовски зол, потому что впервые за долгое время он ничего не контролировал, хотя приложил все усилия. Пребывая в разрушительной ярости, направился к машине. Люди, попадавшиеся ему на пути, в страхе шарахались в сторону от него.