— Согрей меня… Мне так холодно, Вик, — его губы коснулись ее макушки.
Он все шел вперед, а мимо них проносились люди в форме. Его ничто не интересовало. Ничто не имело значения — только та, что потеряла сознание на его руках. Бережно передал ее в руки ожидающих их медиков, и немного отошел. Глазами оценил обстановку вокруг. Неподалеку в еще одной скорой сидели пришедшие в себя Федя со Светой. Тяжелая ладонь легла на его плечо, а перед глазами появился знакомый нож с гравировкой.
— Кажется, это твое, — Авдеев поравнялся с ним. — Оставшееся утилизировать или вернуть на память?
— Можешь оставить, как улики, — отмахнулся. — Тебе же нужно писать отчет, не так ли? Что до пули… Предпочту, чтобы он с ней был похоронен. Он любил клеймить своих жертв, будет символично, не находишь? Насладился зрелищем?
— О, да. Спасибо. Жаль, что опоздал на все самое важное.
— Никто не успел. Вершитель сделал всю грязную работу и испарился, — медики погрузили Мию в машину и закрыли двери. — Мне нужно ехать.
— Она обязательно выживет, Воронов, — чуть тише с болью в голосе проговорил Иван. — Обалдеть! — он невесело рассмеялся. — Кто бы мог подумать, что вас двоих связывает такая история? А я все никак не мог понять твою фразу про то, что между вами — ваши жизни. Увидел гравировку, и все встало на свои места. Она чудесная девушка.
— Знаю.
— Как и обещал, все, что случилось сегодня, останется в этом гребаном лесу. Мы еще не раз с тобой будем пересекаться. Надеюсь, что с Вершителем мы больше не встретимся.
— А ты не греши, майор, — хмыкнул Воронов. — И все будет хорошо, — кивнул ему на прощание и пошел в направлении своей машины, где его уже ожидал Леша. — Поехали?
— Поехали.
По дороге в больницу его впервые за всю его жизнь сковал страх. Он мог потерять ее. Невооруженным глазом было видно, что все хреново. Впервые в его мыслях возник вопрос. Что будет, если…?
И ответ на него был один.
Если Снежной королевы не станет, то чудовище уничтожит этот прогнивший мир.
Поэтому живи, снежинка.
Дыши.
Открой свои глаза.
И спаси меня от самого себя.
Глава 34. Навеки
Открыв глаза, уставилась на белоснежный потолок. Как там говорят? Стерильный такой… как в больнице. Монотонный гул отвлек меня, и я попыталась повернуть голову. И это я зря, потому что именно в ту минуту явилась она. Боль, невыносимая и сжирающая. Картинки произошедшего накануне как в замедленной видеосъемке пронеслись перед глазами. Пастырь, Федя со Светой, бесконечный холод, многочисленные раны, снег, ночное небо, теплые объятия, шепот и пустота. И поверьте, боль после всего — это хорошо.
— Вам нельзя двигаться, — рядом раздался незнакомый приятный голос. — Мия Владиславовна, Вы слышите меня? — с трудом кивнула. — Отлично! Вы долго были без сознания. Никаких резких движений. Все постепенно, моя дорогая, — почувствовала медленное движение своей механической кровати, после чего уверенно нашла глазами говорившего со мной. — Сейчас все проверим.
— Больно, — смогла выдавить из себя.
— Это замечательно, Мия. Потерпите немного. Небольшая проверка, и все закончится, — еще один кивок, за которым последовали стандартные процедуры и долгожданный укол мощного обезболивающего.
— Что со мной? — спросила, как только чувство боли притупилось.
— Вы помните произошедшее?
— Да. Все до потери сознания.
— Вы потеряли много крови из-за многочисленных ножевых ран…
— Сколько? — перебила, хмуро рассматривая молодого светловолосого мужчину в белом халате. — Сколько ножевых?
— Тринадцать.
— Символичный ублюдок, — усмехнулась. — Судя по Вашему взгляду Вы что-то хотите добавить?
— Тринадцать и... — он кивнул в сторону моей груди. Только сейчас я обратила внимание, что кроме рук и ног у меня была перебинтована верхняя половина тела, а уже поверх накинула больничная рубашка.
— Серьезно? Он освежил метку? — выражение лица врача говорило за него. — Ну супер. Эстет хренов.
— Вы пролежали без сознания две недели.
— Надеюсь, Петрович это в счет отпуска не впишет, — иронично пробормотала. — Что сейчас с моим состоянием?