— Били? — смотря на него сквозь стекло, обратилась к санитару.
— Пришлось слегка приложить. Потом вкололи успокоительное.
— Куда? — поморщилась от услышанного. Этого бы не произошло, если бы они соизволили просмотреть документы.
— Ребра.
— Осматривали потом? — скосила взгляд в сторону санитара. Тот побледнел еще сильнее.
— Нет.
— Вот и славненько. Сейчас и осмотрите, — кивнула в сторону входа и подошла к сканеру. Дверь бесшумно раздвинулась, пропуская нас внутрь. — Дамы вперед, — пропустила его первым. Санитар испуганно юркнул внутрь, занимая место поодаль от кровати. — Что ж Вы, голубчик, так далеко встали? А осматривать оттуда будете?
Подошла к Баринову, занимая место у его изголовья. Он чуть скосил взгляд, фокусируясь на мне. Кровавая улыбка растянулась на лице, показывая вдобавок окровавленные зубы.
— Ну и что мне с Вами, барин, делать? — риторически спросила.
— А ты наклонись, доктор, я прошепчу тебе на ушко, — голос у этого психа был невероятно приятный, как и внешность. Чего не скажешь о его наклонностях. Девушки очаровывались им, не осознавая того, что подписывали себе смертный приговор. Суд признал его невменяемым по итогам психиатрической экспертизы, и в итоге он оказался в нашей больнице.
— Баринов, — хмуро произнесла, — мне бы хотелось свои уши оставить при себе. А ты парень быстрый — не успею опомниться — отцапаешь, — мужчина расхохотался.
— Доктор, Ваши уши, несомненно, аппетитные, как и Вы сами.
— Сомнительный комплимент, Яков. Весьма сомнительный.
— Какой есть, — улыбка не сходила с его лица. — Но, знаете, доктор, я предпочту любоваться Вами, а не завтракать. Хотя, я все же не отказался бы от возможности лизнуть Вашу кожу. А эти Ваши красные кровавые пухлые губы… Они вообще не выходят у меня из головы.
— Еще один сомнительный комплимент, Яков. Готов раздеться?
— Для Вас, доктор, что угодно.
— Лишнее движение — минус зуб. Они у тебя чудесные. Без них не так-то весело будет? А, Баринов? — этот псих прекрасно осознавал свою привлекательность, и для него ее потеря была сродни смерти.
— Буду душкой, доктор. Раздевайте, — благосклонно выдал каннибал.
Вздохнув, передала до сих пор бледному санитару лекарства и позвала охрану. Они начали аккуратно освобождать его от смирительной рубашки. Бедный медбрат слишком мало проработал в больнице, и мое поведение вызывало у него недоумение. Но, к моему великому сожалению, я слишком хорошо знала человека, лежащего передо мной в смирительной рубашке. Как и его дело. У нас установились довольно сносные отношения врач-пациент. Он наслаждался страхом, который вызывал у своих жертв — во мне же этой черты не было. Похоже медсестра оказалась “его типажом”, вот и дремавшее чудовище проснулось.
Его раздели до пояса, и в области груди уже начинали расцветать гематомы. Подозвала санитара, и принялась за обработку рук перед инъекцией. Поочередно ввела препараты, после чего осмотрела гематомы. Не обнаружив серьезных травм, перешла к его лицу. Баринов все это время наблюдал за мной, не издавая ни единого звука. Его взгляд слегка помутнел — препараты начали делать свое дело.
Рука потянулась к его лицу, смывая кровь. В какой-то момент он наклонил голову, касаясь носом полоски моего оголенного запястья — остальное было скрыто медицинскими перчатками. Охранники засуетились, но я остановила их, подняв ладонь вверх.
— Я про лишние движения не шутила, Яков.
— В голове помутнело, — еле слышно произнес, нервно сглотнув. — Пахнете потрясающе, доктор.
— Очень за себя рада, — поднялась на ноги. — Зачем ты напал на девушку, Яков?
— Нечего было меня провоцировать, — впервые за все время он нахмурился.
— И как же она тебя спровоцировала? — перехватила больничную рубашку у одного из охранников.
— Она высказала свое мнение о нахождении такого, как я, здесь. Идиотка! Еще и прозвища мне подбирать начала. Вот я и показал ей себя, — недовольно выплюнул Яков.
— Мда… — протянула ему в ответ. — Руки подними, — помогла ему одеться. — Полностью с тобой солидарна, Яков. Идиоток больше к тебе не подпущу.