Поглощая кофе, пришла к весьма неутешительному выводу — будут еще. И немало. Стоило как можно скорее обнаружить то, что связывало девушек. И кое-что слишком бросалось в глаза — свадебное платье. Мечтательницы, ищущие бесконечной светлой любви и имеющие под подушкой объемный альбом с планированием их собственных свадеб. Как и отсутствие фаты у каждой. Я потянулась за телефоном и набрала номер Авдеева. Спустя пару долгих гудков послышался его грубоватый голос.
— Авдеев.
— Майор, не думала, что так скоро услышу Ваш голос, — вместо приветствия ответила. — У меня есть вопрос.
— Какой? — в голосе мужчины скользнула заинтересованность.
— Где фата?
— Что?
— Я нигде не нашла упоминания по фату. Она была найдена? Вся свадебная атрибутика четко видна на каждой жертве, кроме одной — фаты. Учитывая, что девушки покупали платья в салонах сами, то и про фату забыть никак не могли.
— Сейчас, — послышалось шуршание. — Да, все верно, в чеках пробиты свадебные платья, туфли, украшения для волос и у каждой — фата. Черт! — выругнулся майор. — И как мы могли это упустить?
— Небольшая деталь. Но очень значимая.
— Что думаете?
— В разных культурах фата олицетворяла невинность и чистоту, во многих — скромность. Она покрывала невесту, скрывая и оберегая ее от лишних глаз. То, что ее не обнаружили, может свидетельствовать о двух вещах. Убийца забирает ее в качестве трофея, показывая миру, что невинными и чистыми их не считает. Им незачем покрывать лица — у них нет уязвимости перед миром, они уже “испорчены”. Он как будто срывает с них своеобразную “маску”.
— Интересное мнение, — после минуты молчания ответил майор. — Получается убийством он их наказывает?
— Пока не могу сказать, слишком мало информации. Но, как ни странно, мыслей масса. Завтра продолжим наш разговор, мне нужно еще немного поразмышлять. Что-то подсказывает мне, что тут не все так просто, каким кажется на первый взгляд.
— Доктор? — голос Авдеева немного изменился. — Могу я Вас спросить кое о чем?
— Это относится к делу? — прикрыла глаза на мгновение.
— Косвенно.
— Ну… Попробуйте. Только не обещаю, что Вы найдете ответ на свой вопрос.
— Почему Вы взялись за мое дело? Учитывая Вашу безумную нагрузку и все такое…
— Все такое? — мои глаза распахнулись, и я грубо усмехнулась. — Интересная трактовка моей деятельности. Знаете, порой я вам завидую. Полиции. Ведь в отличие от нас, ваш контакт с преступниками и их безумием заканчивается на судебной скамье. И каким бы страшным и чудовищным ни было очередное дело, вы просто переступаете порог зала заседания и забываете об этом. В большинстве случаев. Мы же — те, кто потом живет с ними всю их оставшуюся жизнь, если так распорядится суд. И в этом мало приятного. Мы не можем забыть — ведь каждый день видим их лица. Многие уходят уже после нескольких лет больничной практики. Не выдерживают чужого безумия.
— Вы — не все, — заметил Авдеев.
— Не думаю, что Вас устроит мой ответ, — не обратила внимание на его выпад. — Считайте это своим везением. До встречи, майор Авдеев.
— До свидания, доктор, — хмуро попрощался со мной следователь и скинул звонок.
Вновь подняла бумаги перед своим лицом. Что же ты хочешь сказать? Почему они лежат так, а не иначе? Твое ли это “сердце”, твоя ли эта “любовь”? Или ты просто потрошитель и потрошишь их души? Прикрываешь свое безумие красотой их внешнего вида. Нет, не думаю, что все настолько просто. И ответы на эти вопросы, возможно, никому из нас не придутся по душе.
Не знаю, сколько прошло времени, но похоже усталость совсем меня вымотала, и я уснула за чтением очередной страницы досье. Аккуратный стук в дверь разбудил меня, заставив резко подскочить на диване. Оставшееся кофе давно уже остыло, а стрелки часов сместились к цифре девять. Желудок протестующе заурчал, и я дотянулась до оставленной рядом с кружкой плитки шоколада.