— Сможем еще раз осмотреть сердца? — повернулась в его сторону. — Руки чешутся самой посмотреть, но протоколы не позволят, — подняла руки вверх ладонями к мужчине. Дроздов слегка нахмурился — кому вообще понравится вмешательство в работу? — Не оспариваю Ваше мнение, но мой опыт подсказывает, что кое-что мы найдем.
— И что же? — вздохнув, начал натягивать перчатки.
— Думаю, что мы могли ошибаться. Знаете, что самое сложное в моей профессии, доктор? — Дроздов пожал плечами. — Невозможно поставить диагноз, не увидев “пациента”, не так ли? И пока рыбешка не попалась на крючок, мы можем лишь предполагать, основываясь на опыте и знаниях. А уже после — ставить диагноз и выносить вердикт. Так вот. Все действия преступника укладываются в определенный придуманный им ритуал. Это может быть признаком наличия навязчивых состояний, а может быть просто хорошо продуманным планом действий. На данный момент невозможно сказать кто перед нами — адекватный или психически неуравновешенный человек.
— И что мы ищем? — все наше внимание перенеслось на орган перед нами.
— Его “аккуратность”.
— Серьезно? — Дроздов скептически посмотрел на меня. — Что тут аккуратного?
— Правильно — ничего. В этом и суть. Ищите доктор. Уверена, все это — не просто так, — цепким взглядом следила за каждым движением Дроздова. Время шло, а судмедэксперт тихо корпел над заданием, взвешивал и измерял параметры, попутно ворча себе под нос, что ничего не найдет.
— Эммм… — мужчина неожиданно поднял на меня удивленный взгляд. — Ваша идея была сомнительной, однако, похоже, мы сорвали джек-пот.
— Что-то нашлось? — я оживилась и подошла ближе к Дроздову.
— Сейчас узнаем, — он подхватил скальпель в руки. — Учитывая состояние органа, мы проводили стандартные методы его обследования. Точнее сказать — возможные методы. Некоторые части сердца были настолько повреждены, что было невозможно провести определение толщины тканей. Поэтому на этом все и закончилось. Но, — он отложил скальпель и с помощью тонкого пинцета извлек нечто небольшое из сердца и положил в лежащую перед ним чашку Петри, — мне в голову не пришло его прощупать. Да и зачем? А вот стоило бы. Если бы не Ваше рвение к работе, мы бы никогда не нашли это. Опергруппа “спасибо” не отделается. Да и я… тоже, — он хмуро улыбнулся.
— Бросьте, доктор. Это называется “человеческий фактор”. На то мы и люди.
— Небольшая часть левого желудочка сохранилась отлично. Как Вы знаете, у него достаточно толстые стенки, — продолжил Дроздов. — Похоже на флешкарту.
— Проверим остальные?
— Бесспорно, — спустя некоторое время у нас был целый набор небольших черных квадратиков.
— Продуманный засранец, — хмыкнула себе под нос, рассматривая новые улики. — Сердце — способ доставки посланий. Вопрос только в том — кому он их адресует.
— А как же то, что на них? — с интересом спросил судмедэксперт.
— У меня было довольно много мыслей на счет убийцы. Вплоть до чего-то крайне сакрального. Закрадывались мысли о том, что он выполняет какой-то ритуал. Однако… Не думаю, что это он. Наш субъект оставляет посылки с визитной карточкой. Даже не так, “подарки”. Красиво упакованные и презентованные. Я полагаю, что именно поэтому девушки такие нетронутые. Ему не нужно проявлять чувство собственности к ним — они лишь упаковка. Главной фигурой в его фантазиях является адресат. Когда мы найдем его, то ответим на огромное количество вопросов. А содержимое на флешках… Думаю, что это лишь его подпись. Как на подарочной открытке.
— Адресатом может быть кто угодно, — Дроздов задумался, упаковывая по-отдельности флешкарты.
— Да. И необязательно конкретный человек. Силовые структуры, общество или какая-то социальная группа. Бывшая, сосед или соседка, коллега по работе… Перечислять можно бесконечно. О, и это может быть его ученик или равный ему.
— Другой убийца?
— Да. В практике такое встречается, — кивнула. — В качестве вызова, метки территории или шоу для “будущего поколения”.
— Я тут вот что подумал, — губы врача тронула неяркая улыбка. — Я очень рад, что мои пациенты не похожи на Ваших.