По решению суда он был определен к нам на пожизненное. Меня назначили его лечащим врачом, и спустя несколько месяцев после суда мы получили хоть и небольшую, но положительную динамику. Затем наступил мрак, истинный Виталий скрылся в тени Ярого, а последний начал проявлять ко мне интерес, который очень скоро перерос в одержимость. Мы положили много ресурсов и времени с Роговым на выяснения причин резкого ухудшения текущего статуса пациента. Наступил момент, когда я больше не могла находиться с ним рядом. Его одержимость усиливалась, стирая надежду на возвращение Виталия. В один из дней я просто передала его Рогову. С тех пор минуло пять лет. К сожалению, Виталий так и не вернулся, уступив свою жизнь Ярому.
За дверью оказалось еще двое охранников по обе стороны от огромной стеклянной стены, открывающей вид на камеру с ее обитателем.
— Оставьте нас, — попросила. — Можете подождать за дверью. Запись ведется, да и стекло вряд ли разобьется. И ты, Федь, — друг насупился, но все же покинул комнату вслед за всеми.
Стульев для посетителей не предполагалось, потому как их быть здесь не могло априори. Стук моих каблуков эхом разнесся по пространству. Подойдя вплотную к стеклу, всмотрелась в полумрак за ним. Свет внутри реагировал на датчики движения. Поднесла сжатую в кулак ладонь к поверхности и постучала. Спустя минуту все ожило, а напротив меня стоял импозантный миловидный мужчина с яркими голубыми глазами в белом костюме. По документам пятидесяти одного года, а по факту ему сложно было дать больше сорока.
— Я заждался, Мия, — негромко произнес. — Ты забыла дорогу?
— Нет, Ярый. Это ответ на все твои вопросы. Как поживает Виталий?
— Ему спокойно, — редкая улыбка промелькнула на его лице. — Он не придет, если ты пришла к нему, — он резко нахмурился.
— Нет, не к нему, — мотнула в отрицании головой. — К тебе, Ярый. Не уверена, что согласишься, но все же рискну. Ответишь мне на вопрос?
— Вопрос? Хммм... Что ж, задавай.
— Вот так просто? Раньше ты всегда просил что-то взамен, — удивилась.
— Ты уже дала мне что-то взамен.
— И что же это?
— Свое общество и возможность видеть тебя. Этого достаточно. Задавай, Мия.
— Почему я? Мы уже выяснили причину совершенных тобой убийств. Я полная противоположность твоим жертвам, однако привыкла занимать доминирующую роль, чего ты не терпишь. Так отчего я стала объектом твоей одержимости? — смотреть в глаза безумию всегда увлекательно. Но не стоит забывать, когда необходимо остановиться, иначе оно сожрет тебя целиком, не оставив следа. Голубые глаза ярко вспыхнули, а лицо исказила шальная улыбка. Я ее прекрасно знала — так Ярый улыбался только мне.
— Мия Снежная, — медленно протянул, словно смакуя авторское блюдо, — как всегда, в лоб. Одержимость? Я слишком восхищен тобой, чтобы вверять себя этому бесполезному чувству. Ты словно произведение искусства, которое жаждешь оберегать от чужих взоров, но которым никогда обладать не будешь. В тебе ничего менять не то, что не нужно — даже не хочется. Идеальна в своей неидеальности. Отчего такие вопросы? Или… Кто-то разделил мое восхищение? Не так ли, Мия?
— Как скоро ты осознал, что восхищен? — миновала его вопросы.
— Еще до ареста.
— Но как же так, — пробормотала, — объект привязанности должен быть на виду.
— Мне хватило того, что слышал от других. Ты возможно не поверишь, Мия, но я полюбил тебя ушами, — Ярый горько рассмеялся. — А наша встреча лишь поставила жирную точку.
— Почему ты не позволяешь Виталию выйти наружу? Его больше не нужно защищать, — Градов впервые за столько лет произнес “люблю”, хоть в контексте. Я задала вопрос, на который уже знала ответ, но мне необходимо было это услышать.