— Почему ты выглядишь на семнадцать — и таким, как я представляла тебя? Почему не кажешься семилетним, каким покинул нас?
Он широко улыбается.
— Это камуфляж. Иногда мне придется становиться видимым, а следовать за тобой семилетним мальчиком было бы глупо, не находишь?
— Наверное.
Люк громко откашливается. На моем лице появляется глупая улыбка, когда я подвожу Мэтта к кровати.
— Мэтт, это Люк. Люк, Мэтт.
Люк хмурит брови, а затем его глаза широко распахиваются.
— Это был ты… на выпускном, с Белиасом.
Он смотрит на Люка, не улыбаясь.
— Мои полевые испытания.
— Должен предположить, что ты прошел их успешно?
— Конечно, — Мэтт сердито смотрит на него, а потом поворачивается ко мне: — Я не все время буду рядом… — он прищуривается и мельком глядит на Люка, — потому что вы, ребята, иногда занимаетесь тем, чего я видеть не хочу. Но если понадоблюсь, то сразу же появлюсь.
Люк протягивает Мэтту руку.
— Мы рады такой поддержке.
Но Мэтт лишь с отвращением смотрит на руку Люка.
Внезапно вся моя радость испаряется. Я смотрю на них, пытаясь осмыслить, что происходит. Люк опускает руку.
— Люцифер, не старайся быть героем, — говорит Гейб, нарушая неловкую тишину. Он пришпиливает Люка взглядом. — Если понадобится помощь, зови.
— Конечно, мамочка, — сверкает взглядом Люк.
— Говоря о мамочках, к тебе посетители, — улыбается Гейб.
В этот момент в дверь стучат. Мэтт исчезает, как только она открывается. На пороге, держа в руках пакет из «Макдоналдса», стоит мама, а рядом — папа.
— Какая благодать, — бормочет Люк. — Больничная еда… — морщится он, — на любителя.
Мне удалось избежать похода в церковь, где сейчас мои родители, под предлогом, что я по-прежнему оправляюсь после «нападения собаки».
Вместо этого я роюсь в шкафу, решая, что мне понадобится в Лос-Анджелесе, и бросаю взгляд на Люка, стоящего рядом с комодом. Он неделю как выписался из больницы, и почти все бинты уже сняли. На его лице — красный шрам, идущий от внешнего уголка правого глаза до середины щеки. Темный и опасный тип — теперь со шрамом и сексуальный. Мм… соблазнительно.
— А это берешь с собой? — С его пальца свисает черный кружевной бюстгальтер.
— Возможно. Нужно же мне как-то заводить этих парней из УКЛА.
С мрачным видом он запихивает вещицу обратно в ящик.
— Конечно, если ты поедешь со мной, то у меня не останется времени на этих слабаков. — Я непринужденно подхожу к нему и обнимаю, внутренне напрягшись.
Его лицо проясняется, и он завязывает мои волосы в узел.
— А где же еще мне быть?
— Так ты едешь в Лос-Анджелес? — нервно выдыхаю я.
— Хотел бы посмотреть, как ты меня остановишь, — с лукавой улыбкой говорит он.
Я смотрю на оклеенные обоями стены и понимаю вдруг, как сильно буду скучать по дому. Но также я понимаю, что любое место, где есть Люк, для меня дом.
— И что ты собираешься делать, когда мы приедем туда?
— Может, закончу курс или два… пойду на работу. — Он пожимает плечами. — Да что угодно.
— После семитысячелетнего опыта работы ты обязательно что-нибудь подыщешь.
Он улыбается.
— Сомневаюсь, что найдется много вакансий по отправлению душ в ад.
— Это же Лос-Анджелес, — улыбаюсь я в ответ. — Ты можешь быть сильно удивлен.
Он смеется, но затем становится серьезным и притягивает меня к себе.
— Не думаю, что это отличная мысль. Ты же знаешь, все еще не закончилось. Если владыка Люцифер дарует Бехериту жизнь, он пошлет кого-нибудь еще — или сам заявится, ведь теперь это касается и лично его. — Люк потирает подбородок. — Фрэнни, хотя, может, ты и убила его. По реакции Бехерита все выглядело так, будто золото — его слабость. Этот кинжал в его сердце из серы… трудно сказать.
Мои чувства в смятении. Я отстраняюсь и смотрю на Люка, пытаясь отогнать внезапные угрызения совести.
— Если это правда, тогда я точно отмечена для ада.
Глаза Люка вспыхивают, а лицо становится бледным.
— О чем ты говоришь?
— Если я убила его, то повела себя как Том. Ты же сказал, никаких смягчающих обстоятельств. Мне прямая дорога в ад. «Не проходить "Старт" и не получить двести долларов».
В глазах Люка появляется неуверенность.
— Это была самозащита. К тому же совсем другое дело убить демона, — говорит он, словно пытаясь понять, правильно ли это.
— Теперь ты делаешь исключения? Какой же ты лицемер.
Он хмурится.
— Ты не отмечена для ада! — решительно произносит он, словно все зависит лишь от усилий его воли.
Я ничего не говорю, и Люк отворачивается к окну с мрачным, задумчивым лицом и смотрит в пустоту.