Дедушка проводит измазанной рукой по лысеющей голове, оставляя черное пятно на короткой седой челке.
— Почти готово для масла. В углу есть канистра. Налей-ка четыре кварты.
— Хорошо, — говорю я, выползая из-под машины.
— Воронка там же. Скажу, когда будет готово.
Я приношу масло и откручиваю крышку на блоке двигателя.
— Дедуль?
— А?
— Как вы познакомились с бабулей?
Он раскатисто смеется, наполняя этим замечательным звуком гараж и мое сердце.
— На уличной гонке, в старших классах. Она была порядочной девушкой. Почти не целованной. — Он усмехается. — Ну, это мы быстро поправили.
— Когда ты понял, что любишь ее?
— Сразу же, как увидал.
— А как узнал, что она любит тебя?
Я улавливаю улыбку в его голосе.
— Она сказала мне… а затем показала, если смыслишь, о чем я.
Я представляю их молодыми, как на фотографиях: дедулю, расхаживающего с важным видом в джинсах и закрученной в рукав футболки пачкой сигарет, и бабулю, порядочную девушку с озорным огоньком в глазах. Затем вызываю в памяти образ бабушки — я обожала сидеть с ней на диване, свернувшись в клубочек, и слушать, как она читает что-нибудь из классики. Сердце начинает ныть.
— Тоскуешь по ней?
— Постоянно.
— Ты веришь в рай?
— Ага.
— Думаешь, бабуля там?
— Если там кто и есть, то она-то уж точно. Вряд ли Господь сочтет грешной любовь ко мне.
— И Мэтт тоже там? — говорю я, преодолевая комок в горле.
— А то как же. На коленях у своей бабули.
Хотя я знаю, что все это ложь, мне становится легче от этих слов. Будто от старой доброй сказки.
— Спасибо, дедуль.
— Для масла все готово. Не торопись.
— Все будет в ажуре.
ГЛАВА 4
ОДНОМУ БОГУ ИЗВЕСТНО
Понедельник. Утро. Коридор переполнен горячими потными телами. Хм… почти как дома. И вот загудело шестое чувство. Габриэль.
Я захлопываю дверцу шкафчика. Вот и он. Стоит, прислонившись к стене рядом с кабинетом шестьсот шестнадцать, и разговаривает с Фрэнни. Она улыбается ему и смеется — флиртует и краснеет.
Этот мерзавец мухлюет!
Внезапно меня обуревает неведомое доселе чувство, смешанное с яростью. Я хочу держать в руках окровавленную голову Габриэля. Но ангелы не истекают кровью, даже если оторвать им голову.
Тремя длинными шагами я пересекаю коридор. Я понимаю, что мое лицо скривилось, и стараюсь скрасить это своей лучшей ухмылкой.
— Габриэль.
Пребывая в легкой эйфории, Фрэнни поворачивается ко мне.
— О… привет, Люк.
— Люцифер, — улыбается Габриэль.
— Как же рад снова увидеться. Что принесло тебя в скромные стены Хейдес Хай?
— То же, что и тебя, приятель. Качественное образование, — ухмыляется он.
Взгляд Фрэнни слегка проясняется и настороженно маячит между нами.
— Веди себя прилично, — говорит она и снова поворачивается к Габриэлю, прикасаясь к его руке.
— Если понадобится помощь с лабораторкой…
Моя ярость готова выплеснуться. Я ощущаю приток силы.
— Вы вместе на физике?! — возмущаюсь я, сверкая глазами в сторону Габриэля.
Фрэнни же лучезарно улыбается ему.
— Гейб — мой новый партнер по лабораторке.
— Неужели… — рычу я сквозь стиснутые зубы. Он отстраняется от стены и придвигается к Фрэнни.
— Похоже, мне повезло.
Везение тут ни при чем. Скорее, божественное вмешательство.
Я оценивающе смотрю на Фрэнни. Никакого вреда пока. По крайней мере, я не могу ничего различить.
— Так значит, история? — напоминаю я.
— Ах да. Я только возьму учебник.
Она, нахмурившись, идет через коридор. Трясет головой, словно чтобы прояснить мозги. Когда она открывает шкафчик, я поворачиваюсь к Габриэлю.
— Так почему они послали тебя? Кажется, перестарались. Любой третьесортный ангел провалился бы так же успешно, как это сделаешь ты.
— Посмотрим, — говорит он.
Мне не нравится самодовольная ухмылка на его лице. Он знает что-то, чего не знаю я.
Сделав бесстрастное лицо, я стараюсь что-нибудь выпытать.
— Мы с тобой оба знаем, что если б могли, вы бы ее уже отметили. Что же сдерживает вас? В ней слишком много от дьявола?
Он все еще ухмыляется, но в голосе звучат нотки раздражения. Я задел Габриэля за живое.
— Ты все тот же глупый болван. Все те же гордость и высокомерие, приведшие тебя сюда! Уверен, после всех этих тысячелетий… ты даже не догадываешься, зачем ты здесь. Что в ней такого? — спрашивает он.
Теперь его очередь задеть меня. Я с трудом сохраняю самообладание. Ему необязательно знать, что он прав.