Ее слова, словно удар хлыста, заставили всех послушниц отпрянуть от окон.
- Мариель де Вер! - мое имя прозвучало особенно грозно. - Я вижу, что вы забыли о своем положении и долге. После вечерней службы жду вас в своей келье для серьезного разговора.
Молодой монах, услышав громкий голос настоятельницы, спохватился, опустил глаза и поспешил помочь своему спутнику с поклажей. А я отступила от окна, чувствуя, как бешено колотится сердце - и от страха перед предстоящим наказанием, и от волнения, вызванного этой мимолетной встречей взглядов.
Этот короткий обмен взглядами всколыхнул во мне что-то давно забытое. Чувство, которому не было места в стенах монастыря. Надежду, которую я давно похоронила. И страх перед неизвестностью, таящейся за этими эмоциями.
Я знала, что должна выбросить из головы мысли о молодом монахе. Но образ его синих глаз преследовал меня до самого вечера, заставляя вновь и вновь переживать то волшебное мгновение нашей встречи.
***
Вечерняя служба тянулась мучительно долго. Пламя сотен свечей колебалось в полумраке часовни, отбрасывая причудливые тени на каменные стены. Я стояла среди других послушниц, механически повторяя слова молитв. Мой взгляд то и дело скользил к дальнему углу, где среди других монахов виднелась стройная фигура Тристана. Даже издалека я чувствовала магнетизм его присутствия.
Когда служба наконец закончилась, я с тяжелым сердцем направилась к келье настоятельницы. Мои шаги эхом отдавались в пустынных коридорах. Дрожащей рукой я постучала в тяжелую дубовую дверь.
- Войдите, - раздался властный голос матери Софи.
Я переступила порог, чувствуя, как колотится сердце. Настоятельница восседала за массивным столом, заваленным пергаментами. Ее худое лицо, изрезанное морщинами, казалось вырезанным из слоновой кости в мерцающем свете свечей. Проницательные карие глаза буравили меня насквозь.
- Мариель, - начала она, сцепив пальцы перед собой. - Я крайне разочарована твоим поведением.
Ее голос, низкий и хриплый, заставил меня вздрогнуть. Я опустила глаза, разглядывая узор на каменном полу.
- Посмотри на меня, когда я с тобой разговариваю! - резко приказала мать Софи.
Я подняла взгляд, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Настоятельница поднялась из-за стола, ее тень, огромная и зловещая, заплясала на стене.
- Ты здесь не для того, чтобы глазеть на мужчин и предаваться мирским соблазнам. Твой отец доверил нам подготовить тебя к благочестивому браку. Неужели ты хочешь опозорить свою семью?
Каждое слово било, словно плеть. Я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони.
- Простите, мать Софи. Я не хотела... - мой голос дрожал.
- Молчи! - оборвала она меня, взмахнув рукой. - Завтра ты весь день проведешь в молитвах и посте. А теперь иди и подумай о своем недостойном поведении.
Я поклонилась и на негнущихся ногах вышла из кельи. В коридоре было темно и прохладно. Я прислонилась к каменной стене, чувствуя ее шершавую поверхность под пальцами, и глубоко вздохнула, пытаясь сдержать подступающие слезы.
Внезапно я услышала тихие шаги. Из темноты появилась фигура в монашеской рясе. Мое сердце пропустило удар, когда я узнала Тристана. Он двигался плавно, почти бесшумно, словно призрак в ночи.
Он остановился, явно удивленный нашей внезапной встречей. В тусклом свете факела я могла разглядеть его лицо - то самое лицо, которое уже преследовало меня в мечтах. Но сейчас, вблизи, оно казалось еще более совершенным, если это было возможно.
Тени играли на его скулах, подчеркивая благородство черт. Его глаза, кажущиеся почти черными в полумраке, смотрели на меня с удивлением и чем-то еще, чему я боялась дать название. Под этим взглядом я чувствовала себя так, словно он видит меня насквозь, до самой глубины души.
Он возвышался надо мной, и я вдруг осознала, насколько он высок и широкоплеч. Даже под рясой угадывались очертания крепких мышц, сила и мощь его тела. На его фоне я чувствовала себя особенно хрупкой и миниатюрной, словно он мог заслонить меня от целого мира.
Мое сердце колотилось так сильно, что я была уверена - он слышит каждый его удар в тишине коридора. Воздух между нами, казалось, искрил от напряжения. Я не могла отвести глаз от его лица, зачарованная игрой света и тени на его коже.
- Простите, - произнес он мягким, бархатистым голосом. Уголки его губ чуть дрогнули в смущенной улыбке, и на щеке обозначилась ямочка. - Я, кажется, заблудился. Не подскажете, как пройти в гостевые покои?