– Ну, уж нет! – проигнорировав вопрос Майры, чуть не зарычал Медос и решительно направился наперерез новоявленной парочке.
– В чём дело, брат? – спокойно осведомилась Стия, глядя на побагровевшее от гнева лицо короля маоров.
– Как ты посмела! – начал было он, но был прерван встречным вопросом Стии:
– Посмела что?
– Посмела привести на бал нечена! Или ты забыла, что морфин, не имеющий Сути, не имеет права приходить на бал?
– Кого ты имеешь в виду, брат? – невинно улыбаясь, спросила Стия. – Разве тут есть кто-то без Сути?
– Он! – воскликнул Медос, и чуть ли не коснулся Рубина своим указующим перстом.
– А, Медос. Я тоже рад видеть тебя, – со смехом сказал до сих пор молчавший Рубин и отвёл палец короля в сторону. – Так что там с моей Сутью?
В свете недавних манипуляций в хранилище этот вопрос для Медоса прозвучал неоднозначно. Он смотрел на Рубина и его колотила дрожь. «С чего этот тип ведёт себя как имеющий право? Ведь он всего лишь нечен! Если даже Стии и удалось умыкнуть Суть из хранилища, то её сила по-любому не сравнится с моей».
– Ты жалкий выскочка, и я сегодня выведу тебя на чистую воду! – воскликнул король маоров.
– Надо же, прямо с языка снял, – хохотнул Рубин и, повернувшись к Стии, сказал: – Пойдём, подданные уже заждались тебя, королева.
Приветливо кивнув стоящей за спиной Медоса Майре, Рубин и Стия прошли в зал. Поскольку до начала церемонии открытия бала оставалось время, они поднялись по золотой лестнице в комнату с портретом Первого короля. Как официально сопровождающее королеву лицо, Рубин также вошёл в святая святых дворца. Хоть Медос и был крайне недоволен, но ничего на это возразить не мог. У Стии, как и у него, было право приводить сюда кого угодно. «Распустилась вконец, – думал Медос раздражённо. – Не могу поверить, что я терплю её выходки».
Пока в комнате королей висело напряжённое ожидание, в залах дворца собирались гости. Те, кто пришёл раньше, рассказывали вновь прибывшим, что сегодня Стию сопровождал на бал Рубин. Что он прекрасно выглядит и совсем не похож на нечена. Чувствительные к присутствию Сути аристократы шептались, уж не провела ли Стия тайный обряд внедрения.
Большая часть разговоров велась в трапезной зале. Как всегда там были накрыты столы с угощениями и напитками. Морфины с энтузиазмом подходили к ним и брали яства для себя и своих спутниц. Время спустя некоторые особо наблюдательные гости стали подмечать, что все блюда сегодняшнего ассортимента были из яблок. И правда: яблочный сок, компот из яблок, яблочный охлажденный чай, яблочное вино. Это напитки. А в угощениях: яблочные пирожные, яблочные пироги, пастила, яблочные муссы, яблочные желе, пюре и прочие яблочные изыски. «Странно, такого раньше не было», – заинтригованно шептались морфины. Потом откуда-то стало известно, что сегодня столом заведует сторона стахов. И у гостей сразу же появились вопросы к шеф-повару. Но найти его никто не смог, и тогда гости стали строить собственные предположения, которые варьировались от безысходной бедности двора стахов до маниакальной страсти их шеф-повара к яблокам. Впрочем, на вкус угощения были изумительны и в конечном итоге морфины успокоились, предавшись гастрономическому удовольствию. До начала официального открытия церемонии оставалось совсем немного. Все приглашённые уже были на месте и ожидали торжественного выхода королей из золотых ворот. В это время несколько особо глазастых гостей заметили под куполом центральной залы плавно кружащих под играющую музыку белых голубей. Морфины смотрели вверх и показывали на них пальцами. Больше всего их удивляло то, что на лапке каждой птицы был прикреплён бумажный свиток, что вызывало множество вопросов и предположений. Возрастающему возбуждению морфинов, помимо всего прочего, способствовала усиливающаяся иллюминация дворцовых помещений. Гости рассудили, что сэкономив на угощениях, Стия, видимо, уделила больше внимания подсветке, ибо стены дворца буквально светились изнутри. Через некоторое время морфины вдруг стали замечать лёгкое сияние вокруг аристократов, а ещё чуть позже и вокруг каждого собравшегося. Они радостно указывали пальцами друг на друга, определяя его цвет и размер. И хоть никто толком не понимал, что происходит, но новое развлечение им казалось невероятно интересным.
В атмосфере всеобщего ажиотажа от кружащейся под куполом стаи отделились два голубя и плавно приземлились на вытянутые руки вышедших на середину залы первых министров обоих королевств. Открепив записки, Ганн и Айя перекрестно поделились информацией и после недолгого совещания поднялись по золотой лестнице наверх. Айя зашла в едва приоткрытую золотую дверь, а Ганн остался на площадке. Он подал кому-то знак и музыка затихла. Находящиеся в боковых помещениях морфины сразу перешли в центральную залу. Когда все собрались, Ганн поднял руку и в наступившей тишине сказал: