Получив записку от Совета Старейшин и поговорив с Айей, Стия вызвала к себе хранителя реликвии – Степана. Едва тот переступил порог её покоев, она спросила:
– Степан, скажи, не замечал ли ты в камне Морфея что-то особенное?
– Нет, не замечал. Это просто камень, – не задумываясь, с поклоном ответил морфин.
– Насколько я знаю, до того, как пропасть без вести, его хранителем был твой отец. Может быть, он что-то говорил тебе.
В этот раз Степан ответил не сразу и после недолгого молчания поведал:
– Когда я был ещё ребёнком, мой отец рассказывал, что если взглянуть сквозь отверстие этого камня, то мир вокруг на какое-то время начнёт светиться. Но сколько бы я не смотрел, ничего с миром не менялось. И, в конце концов, я решил, что это отец просто надо мной пошутил.
Когда во время посещения хранилища речь зашла о свойствах Сути, а Медос признался, что не обладает уникальным зрением, чтобы видеть её свечение даже в прибор контролёра, Стия посчитала, что настало время воспользоваться рекомендацией Совета и посмотреть на мир через реликвию. Поднеся её к глазам, она чуть не потеряла дар речи. Мир, видимый сквозь отверстие камня, был залит светом. Каждый предмет излучал своё сияние, имевшее и силу, и цвет. Казалось, смотреть на это зрелище можно было бесконечно, но тут Стия вспомнила про упомянутое в записке ограничение по времени, и, начав внутренний отсчёт, приступила к осмотру. Сосуд с Сутью Морфея буквально слепил. Золото, окружавшее его, было таким густым, что сквозь его сияние Стия не могла рассмотреть свет Сути его сыновей. Тогда, обратясь к Медосу, она попросила:
– Брат, будь добр, перенеси сосуды сыновей Морфея сюда, – и указала на место максимально отдалённое от Сути Первого короля.
Когда Медос отнёс указанные сосуды на приличное расстояние, Стия поняла, что они оба пусты. В это же время она заметила яркий свет со стороны полок. Стоящий во втором ряду сосуд перекрывал своим свечением все соседние и имел чистый золотой цвет. На то, чтобы подойти ближе, времени не было, и Стия просто запомнила его местоположение. Едва она успела это сделать, как внутренний счёт дошёл до шестидесяти, и мир светиться перестал. Что через камень, что без него — он снова был одинаково привычным.
Вздохнув, Стия не спеша уложила святыню обратно в сумочку. А дождавшийся этого момента Медос спросил:
– Ну, а теперь-то я могу вернуть священные амфоры на место?
– Конечно, брат, – ответила Стия и подошла к сосуду, от которого, как она успела запомнить, исходило сильное свечение. Намереваясь узнать имя бывшего владельца запечатанной в нём Сути, она сняла сосуд с полки и с удивлением обнаружила, что он не подписан.
– Медос, чья здесь Суть? – спросила Стия.
– Я не знаю, – ответил Медос сразу. – Видишь, она стоит во втором ряду. Скорее всего, это очень старая и давным-давно заполненная амфора.
– Тогда покажи мне, где Суть Рубина, – потребовала Стия.
– С какой стати мне знать, где она? – довольно резко отреагировал Медос.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь где сосуд того, кто покушался на тебя и на чьей казни ты присутствовал лично?
– Вот именно! Мне это неинтересно, – ответил Медос, отведя взгляд в сторону.
– То есть его сосуд, как и все, подписан, но ты не знаешь, где он стоит? – продолжала допытываться Стия.
– Да, – подтвердил король.
– Хорошо. Тогда я сама намерена его найти. Или ты всё-таки знаешь, где он?
– С чего бы, – Медос пожал плечами. – Ищи, если хочешь.
Пока Стия читала надписи с именами, Медос нервно постукивал пальцами по пьедесталу, на котором снова стояли три священные амфоры. Спустя час настырная королева сообщила, что ничего не нашла. Медос демонстративно развёл руками, а Стия сказала:
– В таком случае остаётся только один вариант. Его Суть в том сосуде, на котором нет имени.
– Интересно, с чего ты так решила? – скептично спросил Медос.
– На всех остальных сосудах есть имена, – просто ответила Стия. – Если, конечно, мы исключаем случай пропажи или умеренного сокрытия Сути казнённого.
Только тут до Медоса дошло, что, действительно, больше вариантов нет, и он ответил:
– Что ж, возможно, ты и права. Я уточню этот момент у работников хранилища.
– Хорошо. А заодно уточни мне, Медос, ещё один момент. Ты говорил, что Суть старшего сына Морфея в Майре, а где Суть младшего? В сосуде?