—Доброе утро, Марат Тахирович. К труду и обороне готова, - беру его чашку с кофе и иду следом за все таким же молчаливым Тахировичем. Даже формальное «здравствуй» не сказал. Никакого воспитания.
— В девять планерка. Потом позвони юристам, уточни, когда Николай Николаевич сможет ко мне зайти. Распечатай документы, которые я тебе отправил по почте вчера. Иди.
Марат Тахирович садится в свое кресло. Врубает компьютер, всем видом показываем мне, что рабочий день начался, несмотря на то, что до официального времени оставалось несколько минут. Спорить не думаю, себе дороже. Тихонько ретируюсь на свое место.
На электронной почте действительно нахожу письмо от босса. Отправлено в одиннадцать вечера. Он ненормальный работать так допоздна? Точно нечем заняться после работы, если кроме работы нет интересов. Воронина не считается, она видимо обеденное развлечение у шефа в рабочие дни. Интересно, как Тахирович проводит выходные? Я с трудом представляю его лежащим на диване с банкой пива и чипсами перед телевизором. Эти выходные, скорее всего, Шароев проведет у генерального. Жутко любопытно, что связывает этих двоих. Но о таком спрашивать страшно, да не в тех мы отношениях, чтобы перешагивать границы личной жизни.
В девять заходят начальники отделов. Все мрачные, подавленные. Кажется, чуют, что сейчас полетят головы, жопы будут гореть. Если я надеялась, что отсижусь в приемной, то зря надеялась. Тиран прям из кабинета, не по селектору, приказывает явиться и стенографировать планерку. С умным видом с блокнотом в руках занимаю самое укромное место, чтобы никому глаза не мозолить, никого не беспокоить.
Все начинается как обычно. Каждый начальник начинает отчитываться за проделанную работу, рассказывает о планах. Никакой грозовой тучи на горизонте не наблюдается. Мне даже кажется, что сама атмосфера в кабинет становится менее напряженной, чем в первые минуты. В какой-то момент все расслабляются, уже не так тревожно поглядывают друг на друга. Как оказалось зря. Тахирович тихим, леденящим душу голосом начинает всех спрашивать о растратах. Он не орет, не кроет никого матом, не стучит кулаком по столу, но, блядь, от его ровного равнодушного голоса трясутся поджилки у всех присутствующих. Я не исключение.
В голове истерично бьется мысль: не будут ли начальники искать «крысу» в компании, которая их сдала? Может мне пора сегодня посмотреть вакансии? Не хочется быть ведьмой, на которую откроют охоту с минуты на минуту. Мне вполне хватает того, что мои нервишки треплет тиранище.
Планерка заканчивается, все понурые, с горящими щеками выметаются из кабинета шефа. Я вместе с ними, меня никто не останавливает. Звоню сразу отделу юристам, на мой вопрос толком не отвечают, но не успеваю положить трубку, как появляется Николай Николаевич.
Сегодня явно все настроены, не злить начальство. Эта идея мне нравится, неистово ее поддерживаю. Поэтому, когда Шароев выходит из кабинета, я вскакиваю на ноги и вытягиваюсь в струнку, готовая выслушать его указания.
— Собирайся, поедешь со мной.
— Куда?
— А это так важно? – иронично выгибает черную бровь, я киваю и подчиняюсь.
Не спрашиваю, куда меня тащат. Мы садимся в машину, едем. Шароев весь в себе, а я рядом с ним как на иголках, вечно ждут какого-то подвоха. Приезжаем в ресторан. Оказывается у шефа встреча. Не понимаю, зачем я ему рядом, но опять играю роль тени. Меня серьезные дяди действительно не замечают. В моем блокноте появляются выжимки встречи. Маратович потом их просит, когда мы вновь куда-то едет. Довольно хмыкает, можно расценивать как похвалу. Заезжаем еще в пару мест и возвращаемся в офис. На моем рабочем месте меня ждет кипа папок, которую необходимо срочно-срочно разобрать в течение часа.
В какой-то момент, я перестаю понимать, что и для чего делаю. Просто делаю на автомате. Распечатываю договоры, ношу их то в один отдел, то в другой. Пытаюсь выпить чаю, но не удается, работа не дремлет. О полноценном обеде никто не заикается.
— Иванова! – рявкает селектор, я аж подпрыгиваю на своем кресле и несусь в кабинет шефа. Замираю перед столом, держа блокнот и ручку на весу. Марат Тахирович придирчиво на меня смотрит.
— У тебя права есть? – неожиданно спрашивает, вводя меня в ступор.
— Нет. А зачем они мне?
— С блядок могла бы меня забирать, - на полном серьезе заявляет этот несносный человек. – Займись этим вопросом.
— Каким? – от голода я видимо плохо соображаю. Судя по выражению лица Шароева, он начинает сомневаться в моих умственных способностях.
— Права получи.