Шиплю от боли, но делаю то, что должна – защищаю своего сына. Меня не волнует игольчатая боль или слабые ноги, на которых еле стою из-за недавних родов.
Сбоку возня, кряхтения и громкие удары. И слышимый скулёж, который не даёт покоя. И привлекающий внимание.
Поворачиваю голову в сторону, когда не чувствую никакой боли. А град из мелких стёкол перестаёт сыпаться на моё тело.
Надеюсь, что это не то, о чём я думаю. Хотя, о чём это я? За мной гонится свора головорезов. И вряд ли окно выбили единороги.
Округляю глаза, наблюдая за открывшейся картиной.
Лев уворачивается от удара какого-то мужика. Хватает его за руку и резко дёргает в сторону, ударяя того о кушетку, на которой несколько секунд назад лежала я.
Ненароком отхожу назад, ступая босыми ногами по осколкам.
Морщусь и выпускаю стон нестерпимой боли.
– Олеся! – громкий и требовательный голос Вавилова приводит в чувства. Поднимаю на него взгляд и слышу указания, которые страшно выполнить: – Беги в машину!
Я не знаю, как это сделаю без Льва. Без него я как слепой котёнок, которого выпустили на улицу. Также умру, не видя ничего перед носом.
Но у меня нет выбора.
Ступаю по холодному полу, и пока Вавилов даёт какому-то мужику тумаков, вылетаю из кабинета.
Но сразу же вскрикиваю. Рядом с лицом, в стену, врезается что-то тяжёлое и падает на пол, гремя.
Пугаюсь настолько, что даже не смотрю назад, только вперёд. Видя, как одна из дочерей Анатолия кидает в бандита очередной предмет, отбиваясь. Тарелка разбивается об него, но мужчине хоть бы хны.
А потом я делаю то, на что никогда бы в жизни не пошла. Но сейчас, когда в моих руках сын, не собираюсь рисковать им. Я не готова потерять его, только увидев.
Несусь вперёд на трясущихся от страха ногах и буквально вылетаю из дома. Бегу туда, где была оставлена машина, и не вижу вокруг ничего. Даже не слышу, потому что в голове только стук собственного сердца.
И плач. Детский плач, от которого в груди всё разрывается на части.
Внезапно всё останавливается. Мысли и даже органы, перестающие функционировать.
На меня, словно цунами, движется бугай. Со шрамами на лице, мерзкой улыбкой, жёлтыми зубами и с огромными сальными лапищами.
Осознанно делаю шаг назад, чувствуя скатывающийся по лбу пот.
– Н-не подходи! – понимаю, что словами ничего не решить. Но всё, что могу сделать – закричать. Даже оббежать как-то не получится. Эта махина закрывает единственный проход, в который мне нужно прошмыгнуть.
Но ничего не выйдет. Он всё приближается своими широкими шагами.
Возвращаться в дом – не вариант.
Поэтому делаю самое безрассудное, что приходит в голову – бросаюсь в сторону. Надеюсь на его неподвижность и большое замедленное тело.
Но ошибаюсь.
Огромная лапень летит к моей голове, намереваясь схватить за длинные волосы.
Округляю от ужаса глаза и ничего не могу сделать. Чувствую, что всё. Зря.
Не хочу сдаваться так просто. Но ничего не успеваю.
Зажмуриваюсь, ожидая конца, которого так не хочу. Но не чувствую никакой хватки. Раздаётся глухой шум и звук чего-то падающего в осеннюю листву.
Несколько секунд стою неподвижно.
Распахиваю глаза и вижу перед собой тело. Вскрикиваю, отскакивая от человека как от огня.
– Пошли, – взявшийся из ниоткуда Лев аккуратно подхватывает меня на руки. А я всё ещё смотрю на мужчину, лежащего на земле, который не дышит, закатив глаза.
А в мою спину упирается что-то холодное. Оружие, которым Лев…
– Т-ты… – проговариваю испуганно, не отрывая взгляда. Понимаю, что с ним случилось, но как дурочка зачем-то уточняю. Наверное, от страха.
– Потом, – отрезает грубо, быстрым шагом идя к машине. – Надо свалить отсюда и как можно быстрее.
Глава 15
Тихо всхлипываю, когда сажусь на кровать. Тело бьёт мелкой дрожью. Пальцы подрагивают, когда смотрю на красноватые от крови стопы. На маленькие осколки, впившиеся в кожу.
Как до этого не чувствовала боли – не понимаю. Даже в машине, пока пыталась успокоить Макса, кутая его в плед, не обращала внимания на дискомфорт.
На тот момент меня не беспокоило ничего. Лишь бы быстрее уехать от дома, в котором ещё гремел шум.
Мне было противно. От самой себя.
Мы уехали, оставив доктора и его дочерей в том доме. И хоть Лев разобрался как минимум с двумя, я ведь не знаю, сколько их было всего.
Бросили. Оставили их. Но по-другому не могли.