Детство моё было счастливым…
Из самых ярких впечатлений можно отметить, пожалуй, двухнедельный отпуск в Сочи, лет десять назад - путёвки бесплатно дали папе на заводе за хорошие успехи в процветании производства. Также новый год, который мы не, как обычно, отмечали в кругу семьи, а точнее втроем, уплетая оливье и слушая «Старые песни о главном», а ездили в гости к друзьям семьи, где я в первый раз прокатилась на лифте аж до семнадцатого этажа, что произвело на меня большее впечатление, чем сам праздник. И ещё запомнился трёхкилограммовый торт с синими и красными розочками из сливочного крема с надписью «Восьмое марта», за которым отец даже ездил в Москву. Это сейчас можно приобрести любой шедевр с видом Кремля и Эйфелевой башни в её реальный рост. Тогда же это, действительно, было счастьем.
Но я не жалуюсь на судьбу, ни в коем случае. Я благодарна своим родителям, что они вложили в меня главное понятие о том, что такое хорошо и что такое плохо, что под силу не каждому, пусть даже и самому добросовестному «предку»!
И я не обижаюсь на своих одноклассников, которые дразнили меня «лохушкой». Ведь то, что я поступила в один из самых престижных университетов страны на бюджетной основе, в отличие от некоторых, говорит о том, что по себе людей не судят!
И в то время, когда мои «врагини» протирали штаны на кассах «Дикси» и «Пятёрочки», устраивая по вечерам дуэль из-за очередного сельского плейбоя, я уже во всю «покоряла» столицу.
Столица встретила меня с распростёртыми объятьями, точнее, с «распростёртым кошельком», так что после лекций в университете мне приходилось подрабатывать то там, то здесь. А именно: раздавать листовки у входа на Курскую об открытии очередной «Студии Мезотерапии», понятия не имея, что вообще это такое и «с чем его едят».
Зато я знала, как изнутри выглядит шикарный и дорогой столичный ресторан, по карманам лишь самым успешным и влиятельным, которых я никогда вблизи не видела, так как, подрабатывая на кухне посудомойкой, подглядывала на гламурную жизнь только в замочную скважину.
Я не боялась никакой работы, будь то посудомойка или надоедливый раздатчик листовок. Мои родители научили меня, что любой труд достоин уважения!
В универе, как его все ласково называли, я была белой вороной, получив сразу достойное прозвище «чудная». По крайней мере, оно было лучше, чем моё прежнее.
Зато в группе Ф-101, где обучали древнему искусству Платона и Сократа, меня уважали и даже по-своему любили за «мои мозги», пусть и не такие, но всё же самые близкие из всей группы к мозгам сих древнейших мыслителей.
- Вась, дашь лекцию по праву откопировать? - ласково, выдавливая улыбку на своём ангельском личике, просила меня наша местная Анджелина Джоли – Алина Дубровина, высокая стройная брюнетка, как говорят, модельной внешности.
Не знаю, в каком месте наши мальчики, одарившие её этим замечательным прозвищем, нашли сходство с известной актрисой, но раз его дали истинные знатоки женской красоты, оно имело право на существование.
Как ни смешно это прозвучит, но был в нашем дружном и сплочённом коллективе и Брэд Питт. Здесь, я согласна, сходство было на лицо. Всеслав Макарский был из тех парней, которые сводят с ума девчонок из той категории, о которой я упоминала ранее. Правда, его конь был не белого, а красного цвета, зато породы «Мазерати». Думаю, в этом случае, можно было простить такой маленький промах!
А внешность его была без единого брака, конечно, роста он был не высокого, но зато крепкие бицепсы и трицепсы идеально сочетались с цветом тёмного загара кожей и белобрысым ёжиком, аккуратно уложенным гелем. Глаза его цвета неба и чуть заметная ямочка на подбородке разбили немало девичьих сердец. Даже у меня, заядлой феминистки, при виде его мурашки бегали по спине. Но до Анджелины Джоли мне было далеко. Поэтому я даже не рассматривала этот вариант.
Макарский был сыном крупного в Москве банкира, оно и было понятно. Иначе как он умудрялся, присутствуя через раз на лекциях, успешно сдавать экзамены и зачёты. Ещё поговаривали, что Макарский-старший был армейским другом нашего декана. Одним словом, Сева Макарский был в универе «своим».
Алина Дубровина не могла похвастаться такой родословной. Её отец был более низкого полёта, всего лишь издателем, зато ему принадлежал не один банк, а пять издательских компаний. Тут уж, как говорится, не качество, а количество.
И, если Макарский целыми днями зависал в фитнесс-центрах, дабы поддерживать свой имидж плейбоя, Дубровина была завсегдатай салонов красоты. И вот недавно, но уже в который раз, подкачала себе губы, чтобы быть ближе к той, кем её называли.
И, конечно же, как и положено, по жанру, эти двое были парочкой.
А я была полноправным другом семьи, так как регулярно выручала конспектами.
- Вась, ну так как, лекцией поделишься? – ещё раз спросила Дубровина.
- Конечно, - разве я могла отказать человеку в помощи.
Родители учили меня: «Сам погибай, а товарища выручай!»
- Вот спасибо, моя дорогая! Сочтёмся.
«Моя дорогая» и «сочтёмся» были коронными фразами Алины. Так что я не обижалась, что «сочетались» мы с ней уже второй семестр.
- Хочешь сегодня с нами в клуб? - по-дружески, заранее зная, что откажусь, предлагала Дубровина.
- Нет, спасибо, на сегодня у меня другие планы, - вежливо отказывала я.
А что было бы, если я хотя бы раз согласилась! Думаю, Анджелина Джоли в один миг превратилась бы в Малефисенту, кем, в принципе, и была Дубровина.
Кроме легенд кинематографа были в нашей группе и герои анимации и даже русских народных сказок: Фунтик, Шрек, Заяц, Колобок. Хотя, наверное, в каждом уважающем себя коллективе есть такие «погоняла». Хочу остановиться поподробнее на двух, так как они имеют непосредственное отношение к моей истории.
Крокодил Гена или просто Крокодил. В обычной жизни – Гена Калинкин. И Чебурашка – Света Никитина. Они не были парой. Они были моими единственными друзьями в универе. Да, наверное, и в моей жизни.
Вот и сейчас Света, услышав мой разговор с Дубровиной, тут же подлетела ко мне:
- Ты опять ей списывать даёшь? Да она же использует тебя, притворяясь подругой. Думаешь, я не знаю, какие она гадости разносит про тебя по универу.
Я же улыбалась, пропустив мимо ушей её слова. Родители ещё с песочницы приучали меня не жадничать. Ну, а слушать сплетни – не является тоном хорошего воспитания.
Света и Генка были такими же, как и я, бюджетниками, что выделяло нас из толпы «золотой молодёжи».
… Профессор Литвинов, преподаватель этики, как всегда, задерживался. И дисциплину эту мы начали изучать самостоятельно, выясняя, какая марка одежды самая прекрасная в этом современном мире: от Киры Пластининой или же классика Дольче энд Габана. К разговору подключились все неравнодушные.
- Я себе вчера такое платье купила в ЦУМе, - хвасталась Дубровина, - ну просто обалденное, ярко-красное, спина открытая, гипюровая вставка вот здесь, - показывая то самое откровенное место, продолжала она на радость сидевшим рядом и открывшим рот от желания увидеть вживую эту самую вставку, нашим мальчикам.
- В воскресенье его в клуб надену, - кокетливо улыбалась Дубровина, приглашая всех желающих и «возжелающих» увидеть это платье лично.
Я заметила, как Свету Никитину, наблюдающую за этим высококультурным разговором, передёрнуло в тот момент.
- Дорогое? – интересовалась Ленка Смирнова.
«Хоть кто-то думает о голодающих детях в Африке», - обрадовалась я, рисующая в голове ужасные картины, когда речь заходила о стоимости современных нарядов.
- Пятьсот, - полушёпотом, но так, чтобы услышала вся аудитория, ответила Анджелина Джоли.
- Баксов?