Сколько она уже здесь? Саре не известно!
Время словно растягивается, становится настолько же неощутимым, как и окружающее ее пространство. Но, внутри Сары, уже успела разрастись безумная паника. Готовая в любой момент перевоплотиться в отчаянную истерику.
Где я? Как я здесь оказалась? Я что… вправду умерла? - эти вопросы пугают, но еще больше она боится того, что она здесь одна. Ведь одиночество, это её один неконтролируемый страх.
Её глубокое дыхание становится громче и, словно эхом, отражается от невидимых стен, достигнуть которых никак не получается.
Выставив руки перед собой, Сара ногой исследует невидимое пространство, прежде чем сделать очередной нерешительный шаг вперед.
Один… Второй… Третий… Ничего!
Поворачивает то направо, то налево. Делает все новые и новые попытки, но все без толку. Вернее всего, она просто наматывает круги.
Озирается по сторонам, тщетно пытаясь хоть что-то рассмотреть. Увидеть хотя бы крупицу света в этой беспроглядной тьме.
Становится настолько страшно, что даже испарина выступает на лбу.
— Есть кто-нибудь? – вопрос, срывается мольбой. Из-за напряженного спазма в горле, слов почти неслышно. — Умоляю…
Для неё это невыносимо.
Горячие отчаянные слезы уже текут по щекам. Падает на колени, сгорбившись и склонив низко голову, сквозь прорывающийся вой, надрывно кричит:
— Здесь есть кто-нибудь?
— Здесь есть кто-нибудь? – вторит ей неумолимое эхо, только немного запоздало и голос не её... мужской… тихий, но она все равно различает низкий «бархатный» баритон. Он кажется ей знакомым, но она не может вспомнить, чей он. Где она его слышала?
Мысленно, Сара уже умоляет о встрече с кем угодно. Пусть даже с самим Дьяволом. Она готова пройти все круги ада, только бы больше не ощущать это безумное всепоглощающее чувство одиночества.
Застыв на одном месте, не издает ни звука. Прислушивается. Не померещилось ли ей? Или… может он повторится?
Ее внимание привлекает тусклый разряженный свет на глянцевой черной поверхности. Он плавно разгорается и неожиданно гаснет.
Резко подняв голову, Сара пристально всматривается в темноту. Не верит своим глазам, но вот он, вновь не спеша разгорается, словно выделяя чей-то силуэт вдали, и, достигнув определенного накала, гаснет.
Источник света должен быть где-то впереди. Её глаза тут же загорелись надеждой, а пульс участился в разы. Подорвавшись, чуть ли не на четвереньках несется вперед, совершенно позабыв о былой осторожности. Спотыкается, путается в ногах, но неотрывно смотрит на свою единственную надежду.
Что бы это ни было… это лучше, чем ничего!
Ноги обжигает холодом и несколько последних шагов даются ей с трудом. Что это? Она явно ощущает, как босые ноги холодит до самых колен, но темнота не дает разойтись фантазии. А когда вновь разгорающийся тусклый свет освещает черную рябь, Сара словно ошпаренная, резко останавливается и подается назад.
Вода!
Ужас охватывает её и, спотыкаясь о собственные ноги, она падает на спину, и уже на локтях, продолжая отползать, вновь слышит призывающий ее голос:
— Не бойся, Сара! Если ты хочешь, чтобы я тебе помог, ты должна перебороть свой страх! Должна сама ко мне прийти! – ему бы довериться, но ужас перед водой сильней.
— Нет, я не смогу! – быстро мотает головой, поддаваясь очередному наплыву паники. — Не смогу…
— Сара, ты сильней чем думаешь! Просто доверься мне! ... Сара… доверься…»
23. Глава.
Резко принимаю сидячее положение, открываю глаза и неровно втягиваю большой глоток воздуха, отчего в гортань впивается миллион маленьких иголочек.
Моё пробуждение оказалось болезненным. Стону от волны судорог, прошедшихся по всему телу.
Что это было?
Нет! Я все помню! Помню, как Адам меня душил, но все равно не могу понять, почему я до сих пор жива?
С трудом раскрываю глаза. Их режет от яркого света лампы. Ощущение, словно, только что отключилась, но в комнате тихо и пусто. И сейчас меня волнует один единственный вопрос: