Максимилиану Осборну около пятидесяти пяти лет, а он статен и подтянут не хуже любого двадцатилетнего паренька. И даже седина в светлых волосах ему к лицу.
"Гадство!" — ругаю себя, глядя в его полные жизненного опыта, серые глаза.
Зря я не сдержалась! Нужно было остыть... Успокоиться, прежде чем приходить к нему.
— Здравствуй, Макс! — сдержанно отвечаю, поправляя ситуацию.
Оттолкнувшись от его стола, одергиваю края рубашки и кивком головы приветствую сидящего сбоку от меня Джеймса. Не ожидала увидеть его здесь, но не показываю своего недоумения.
Джеймс коротко улыбается мне в ответ и тут же обращается к Осборну:
— Отец, мне выйти?
— Отец? — шепчу, удивленно округлив глаза. Брови невольно взметаются всё выше.
— Да... Максимилиан усыновил меня, когда мне было двенадцать, — отмахивается Джеймс. — Когда-нибудь я обязательно тебе об этом расскажу, — шутливо подмигивает и порывается встать, но Макс останавливает его жестом руки.
— Останься! Теперь это дело и твоё тоже! — произносит, пока я поочередно глядя на мужчин, пытаюсь переварить услышанную информацию.
Конечно, Макс не был обязан делиться со мной столь личными подробностями, но, всё же, после стольких лет общения, я рассчитывала, что он, хотя бы чуть, был со мной откровенен. Хотя… Не понимаю, что мне мешало самой спросить его о подобном? Возможно я не решалась, потому что Макс никогда не лез ко мне с подобными расспросами. Все наши встречи ограничивались вопросами о моем здоровье как физическом, так и моральном. И лишь изредка он позволял себе поинтересоваться успехами моих детей, о которых я и сама последние полтора года узнавала через третьих лиц. А Джеймс... он и вовсе всегда был для меня загадкой, вникать в которую мне особо не хотелось.
— Что? — опомнившись, отрываю взгляд от профиля слишком довольного моим неожиданным вниманием агента и нетерпеливо смотрю на мужчину, сидящего напротив нас. — Что значит и его дело тоже?
Джеймс подхватывает мое возмущение. Пытается по крайней мере, но я улавливаю, что он ничуть не против такой перспективы. Возможно является её инициатором.
— Макс, ты обещал мне помочь, а не подсунуть мне… надзирателя, – вновь срываюсь на праведный гнев.
— Джеймс не будет твоим надзирателем. Просто будет наблюдать за тобой вместо меня.
— Ты шутишь? — скрещиваю руки на груди, тем самым еще сильней выражая свое возмущение, но Макс даже глазом не ведет. — Чудесно! — произношу на выдохе. — Получается я приперлась сюда зря и никакой информации не будет! И сколько времени займут твои проверки — день... два... год?
Осборн отклоняется назад, облокачиваясь на спинку огромного белого кресла и, подобно мне, скрещивает руки на груди. Вот только он смотрит на меня со всей серьезностью и я знаю, что услышу сейчас очередное разочарование.
Осборн — бесчувственный педант до мозга костей. Его мало волнует, что о нем могут подумать другие. Он легко может подать руку собеседнику и тут же, у него на глазах, протереть её кипельно-белым платком, который всегда носит при себе. А еще, он безумно любит белый цвет. От его обилия в глазах постоянно рябит. Белые стены, мебель и даже на полу светлый ковёр с коротким ворсом… единственное, что сейчас не вписывается в его обстановку — это я и Джеймс.
— Сара, никогда не теряй терпения — это последний ключ, отпирающий все двери*, — он привычно цитирует слова какого-то литературного умника.
— Да, да... я помню: терпение и спокойствие — залог счастливого будущего, — холодным тоном парирую я. — Вот только... Бездействие порождает сомнение и страх, а действие порождает уверенность и мужество...** И я хочу уже наконец действовать, а не быть твоей подопытной мышкой.
_______
* Антуан де Сент-Экзюпери
** отрывок из цитаты Элеоноры Рузвельт
_______
— Ну, хоть какой-то урок ты усвоила из наших встреч, — констатирует, на что я молча закатываю глаза в потолок запрокидывая голову, и всё начинаю по новой.
Практически клянчу информацию, которая по праву принадлежит мне.
— Макс... ну хватит... я устала! Заканчивай уже играть роль моего папочки и скажи мне наконец, где их найти? — иронизирую, умоляюще глядя на него.