— Слабачка, — злой и метающий молнии Эго, с протяжным рыком, послушно растворяется в никуда, всё же умудряясь напоследок уколоть. — Раньше ты такой не была.
"Ау! Больно, но мне не привыкать."
— Раньше моя жизнь не была полным дерьмом, — вздыхаю, произнося уже в пустоту.
Не желая больше тратить драгоценное время, глушу двигатель и выбираюсь из машины.
Тороплюсь перейти дорогу, чувствуя, как голые ноги неприятно покусывает мороз. А ещё, на входе, меня ожидает экзекуция, уже успевшая стать привычной.
— Ммм... Сладенькая кошечка, — довольно тянет здоровый амбал, заприметив меня среди толпы желающих как можно скорей оказаться внутри. — Ну-ка разошлись, — шикает на них и я неторопливо протискиваюсь между продрогшей от холода молодёжью.
Улыбаюсь груде мышц, игнорируя накапливающееся раздражение за спиной. И мне правда жаль их и, в другой раз, я обязательно замолвила бы словечко о несправедливости, но не здесь и не сейчас. Слишком больших усилий мне стоило попадание в этот клуб.
Толстый канат слетает с петли, пропуская меня внутрь и, тут же, возвращается на свое место, всё же вызывая взрыв недовольных возгласов и отборного мата.
— Привет, Боб! — игриво закусываю губу, проходя мимо и, довольный моей улыбкой секьюрити заходит вслед за мной.
Двое его коллег остаются снаружи на своих местах.
Оказываясь в тепле, останавливаюсь у стены спиной к мужчине, который торопится помочь мне скинуть короткую норковую шубку с плеч.
У нас каждый раз одна и та же игра. Он — с огромным удовольствием лапает меня, прикрываясь желанием досмотреть на наличие оружия или наркотиков в то время как я, почти терпеливо, борюсь с желанием отрезать его грязные шаловливые пальчики.
Мужчина откидывает шубку на стол у стены и, ничуть не скрывая своего предвкушения, неторопливо закатывает рукава черной водолазки.
Почти любуюсь поигрывающими под татуированной кожей канатами мышц. За время нашего, якобы, знакомства я ни разу не видела какого цвета у парня глаза, зато, уже в десятый раз, подмечаю факт отсутствия татуировки змеи на его запястьи и это одна из причин, почему я до сих пор мирюсь с его вседозволенностью.
— Ну что, сегодня опять будешь отрицать, что не ради меня сюда бегаешь? — довольно скалится Боб и я развожу руки в стороны.
Ударяюсь взглядом о черную стену и, изображая божий одуванчик, лепечу:
— Ну что ты, Бо... — голос срывается, когда широкие ладони ложатся на мои плечи и, ощупывая, неторопливо ползут вниз.
Физический контакт через одежду я с лёгкостью могу пережить, но меня всё равно неизменно передергивает от отвращения.
— Я, скорее, бегаю сюда к вашему бармену! — хихикаю, как не в себе.
Его грязные пальцы сминают черную футболку оверсайз на талии, плотно заправленную под пояс кожаной юбки, и смещаются на мои бедра.
— А по твоей реакции не скажешь, что ты по девочкам! — хмыкает он, принимая мою легкую дрожь за одобрение. Облокотившись одной рукой о стену, мужчина возвышается надо мной. Ведёт носом вдоль плеча, с наслаждением вдыхая запах моего тела, в то время, как вторая рука ощутимо сжимает мою ягодицу.
И за это, мне всё же хочется треснуть ему по пересушенным стероидами мозгам, за такую наглость, но вместо этого я смеюсь, ретиво подныриваю под мощную руку и отскакиваю в сторону.
— Зуб даю, Боб, я именно по ним, — произношу, поддевая ногтем большого пальца тот самый зуб. — Ну я пошла?! — подмигиваю перевозбужденному мужчине и, наконец, врываюсь в зал.
От громкой музыки и убийственно перегруженной волны чужой энергетики, кружится голова, дыхание перехватывает, с трудом, нащупываю стену, подпирая её плечом.
Слишком много для того, чтобы принять все на себя одну. Слишком много, чтобы суметь устоять на ногах и не отключиться.
— Эго... — скулю, хватая ртом воздух, насквозь пропитанный похотью, злостью, страхом... да какого безумства здесь только нет. Знаю, что этот гад устроил мне показательную трепку. — Су-ка!
— Соскучилась, сладенькая кошечка? — ехидничает Эго, припоминая обращение Боба. С наслаждением смакует каждое слово, как-будто в его силах ощутить сладость отдельных букв.— Этот парень явно мечтает побывать у тебя под юбкой, — смеётся мне в лицо и я кожей чувствую его холодное дыхание. — И, знаешь, я не виню его в этом, ты же как бомба замедленного действия, огненный взрыв, который достанется только одному...