— Ты думаешь, писал Яхонтов? Думаешь, от одного Яхонтова три комиссии поедут? — с сомнением покачал головой Денисенко. — Так не бывает.
— Зачем от одного Яхонтова. Здесь только корешок. А маковка в другом месте.
— Думаешь, прокурор? Романов? — Денисенко внимательно посмотрел на Трайнова.
— Какая разница. Выдерни корешок — маковка сама отсохнет. — Трайнов помолчал и спросил: — Сегодня бюро собирать будешь?
— Да надо так часикам к девяти… — Денисенко задумался, потом внимательно, немножко насмешливо, но не очень весело спросил: — Если подтвердится насчет Яхонтова — искоренять думаешь?
— Нет, зачем же, сам убежит… не нам же от него…
— А-а… — Денисенко хотел что-то сказать, но из приемной начальника выглянула пожилая секретарша:
— Товарищ капитан, вас к телефону.
— Кто?
— Прокурор, — сказала секретарша. — Просит дело Маркина передать ему. — Она значительно помолчала и вопросительно взглянула на Трайнова.
— Романов?
Трайнов и Денисенко переглянулись.
— Скажите ему, — прищурился Трайнов, — что вы меня не нашли. Пусть часика через два позвонит… — и улыбнулся. — А сам он сюда не придет: все-таки суббота, поздно. Не настолько уж он заинтересован. А?
Денисенко пожал плечами:
— Черт его знает.
— Проверим, — и Трайнов махнул рукой секретарше. — Давайте. Скажите, что ушел. Часика на два.
Она понимающе кивнула и вошла в кабинет. Трайнов повернулся к Денисенко.
— Маковка это или нет, гадать не будем. Давай-ка собирай бюро, и, пока у нас не оттягали дело в прокуратуру, передадим его Кудинову. А то опять в дураках останемся. А я пока пойду скажу Курченко, чтоб не отправлял Маркина и Бельского в тюрьму. Больно уж Яхонтов насчет этого хлопочет. А туда всем бюро не пойдешь разбираться и Бокалова не пригласишь. Пусть уж у нас посидят пока. А на бюро давай-ка так и поставим вопрос: для кого, в конце концов, важнее разобраться в вопросе о профилактике и их взаимных обвинениях — для товарищей по партийной организации или для прокуратуры? Понадзирают за делом и здесь. Ничего.
Часа через полтора, когда Романову надоело ждать и пора было идти домой, он сам позвонил в отделение. К телефону подошел Денисенко.
— А, товарищ Романов, — заулыбался он, — привет, привет. Как у вас там дела? Что? Маркина и Бельского хочешь у нас забрать? Слышал-слышал… Да, щекотливое дело. Трайнова я бы с удовольствием позвал, но не могу, никак не могу, дорогой, домой уехал. После собрания что-то себя плохо почувствовал. Еле уговорили уехать. Сам понимаешь, такое собрание. Ты уже знаешь? — и весело округлил глаза. — Откуда же? Интересно, интересно… Да, к сожалению, никого нет. Я один за всех отдуваюсь. Заходи, я буду очень рад. Но я дела тебе передать не смогу. Ты же сам понимаешь, я не могу подменять начальника. Неудобно. И потом, видишь ли… — И Денисенко своим мягким украинским говорком объяснил: — Конечно, с одной стороны, по закону ты имеешь право забрать от нас к себе любое дело. Но, с другой стороны, наше бюро поручило трем товарищам разобраться в этом деле и доложить на собрании. И в этом бюро тоже, безусловно, право, так как вопрос о Маркине и Бельском имеет для коллектива принципиальное значение. Я даже не знаю, как быть… Если мы сделаем с тобой, как ты хочешь, сам знаешь, народ у нас собрался зубастый, — дело дойдет до райкома партии. Нас-то райком поймет, сами хотим разобраться… Но вот почему ты вдруг проявил к делу Маркина такой неожиданный интерес и не хочешь считаться с решением всей партийной организации, райком может и не понять. Я-то понимаю, что у тебя, конечно, чисто юридический интерес… Тут подумать надо. Может, проще тебе к нам приехать и осуществить контроль здесь? В понедельник. Да-да, послушаешь вместе с нами, побеседуешь сам. А?
Романов призадумался. В самом деле, контроль он может осуществить и в самом отделении ничуть не хуже, чем у себя. Зачем же тогда забирать дело, только потому, что так советует Яхонтов? А райком?
— Ты слушаешь? Что молчишь? — спросил Денисенко после долгой паузы.
— Да, пожалуй, ты прав, — не сразу согласился Романов. — Как всегда, пойду вам навстречу. Приеду к вам. До понедельника.
— Ну вот и хорошо.
Романов нажал на рычаг, позвонил Яхонтову сообщить о решении бюро. Но к телефону подошел Кудинов: Яхонтов, вполне уверенный, что все получится так, как они с Романовым договорились, точно в семь часов ушел.
17