— Мальчик, — сдавленно ответила она и со страхом отстранила ребенка от следователя. — Не крал он… Не крал… И ничего мы не прятали…
— Так-так, — Яхонтов ухмыльнулся. — Так-таки и не прятали? Я ведь только проверяю тебя. Муж-то сознался.
— Нет, нет, гражданин следователь, не может быть. Верьте моему слову, не брал он… Он не возьмет, я его хорошо знаю, да-да… — горячо, порывисто заговорила она, и Романов увидел, как по ее некрасивому лицу потекли слезы. Придерживая ребенка, она прижала концы платка к глазам. Романов не выдержал, вошел, громко закрыл за собой дверь. Яхонтов обернулся, увидел его, заулыбался, но женщина всхлипнула, и он быстро повернулся к ней.
— Ну ладно. Нечего мне здесь… — он поморщился. Допрос получался долгий и, как он увидел, бесперспективный. А ему уже хотелось услышать от Романова новости. — Поди посиди пока в коридоре, подумай…
Женщина встала, хотела что-то спросить или сказать, но Яхонтов махнул на нее рукой, и она покорно вышла.
— Ну? — не выдержал Яхонтов и улыбнулся. — Какое решение вынесли о Ковалеве представители высших сфер?
— Ее муж, — кивнул Романов в сторону вышедшей, — действительно украл стельки?
— Вряд ли, — удивился вопросу Яхонтов. — Но есть подозрение. А там кто их знает… Все у них там на фабрике воры. Если верить ее слезам — не крал. Так что они там решили?
— Так какого же ты черта над ней издеваешься? — заорал Романов. — Кто тебе дал право так допрашивать? Как ты можешь? Она же кормящая мать! А если у нее пропадет молоко? Ты будешь кормить? — Романов забегал по комнате, остановился, посмотрел на Яхонтова, отвернулся. — Вы больше не будете следователем. Вам нельзя доверять людей. К вам больше нет доверия! И я жалею только, что я так редко присутствовал на ваших допросах. Жалею!
Яхонтов сначала опешил, потом оскорбился.
— Ну знаете… Вы, товарищ Романов, сегодня что-то громко надзираете за нами, — вставая, сказал он с достоинством. Он подумал, сел, попробовал все свести к шутке: — Неужели на вас так сильно подействовал совет наших сыскных богов? Они что, решили произвести Ковалева в святые, а меня предать анафеме?
— Они нашли, что вы человек недобросовестный, если не хуже…
— Вот как?.. — удивился Яхонтов и опять улыбнулся. — И вы, как прокурор, с ними согласны?
Романов обернулся и увидел улыбку, более чем странную в положении Яхонтова.
— Я, товарищ Яхонтов, не прокурор, а помощник прокурора по надзору за милицией, — наставительно сказал он и помолчал. — Вы заключили под стражу Маркина, который не только не крал сам, но препятствовал краже всеми доступными ему средствами. Кроме того, вы, скрыв весьма существенные обстоятельства дела, ввели в заблуждение меня. Я буду обязан доложить о своей ошибке прокурору. А вам советую пройти в соседнюю комнату и дать Кудинову объяснение. — Романов отвернулся и стал смотреть в окно.
— Я?.. Что-то скрыл? От вас?..
Это было слишком. Даже Романов забыл о спокойствии, с которым он должен надзирать и указывать.
— Да, вы скрыли звонок!..
— Какой звонок?
— Маркина! Вы что, не знаете? Кто сообщил о готовящейся краже?..
— Вот это Скорняков! — сообразив, изумился Яхонтов. — Вот это ход! Так-так… Значит, они поработали с Маркиным, он дал нужные им показания. Вот это ход! Вы теперь, конечно, по мягкости своей отмените санкцию, а я окажусь виноватым? Я же «ввел вас в заблуждение». Эт-то ход конем!..
Яхонтов несколько минут молчал, потом тихо спросил:
— Товарищ Романов, положа руку на сердце, скажите: вы очень верите в то, что показания Маркина не инспирированы?
— То есть?..
— То есть вы очень верите, что не могло произойти следующее: Маркин и Бельский вместе совершили кражу. Их арестовали. В исходе этого дела заинтересованы некие лица. Возможно? По-моему, даже больше чем возможно. Эти некие заинтересованные лица имеют возможность повидать Маркина и Бельского. Более того, они делают все возможное, благо они обладают властью, и оба преступника, вопреки моим усилиям, остаются у нас в КПЗ и не едут в тюрьму, куда, кроме следователей, никого не пускают. Это вся дежурная часть подтвердит. Затем некое лицо проникает в камеру и говорит преступникам следующее: «Вас подозревают в групповой краже. За это дают много. За одиночную меньше. Зачем вам садиться обоим и получить большой срок? Не лучше ли, чтоб одного оправдали, а другому дали условно? Как это сделать? А вот как: Бельский лез по глупости, первый раз, несовершеннолетний. Ему дают условно. Маркин после «чаепития» с Ковалевым перековался и не пускал, мешал «всеми доступными средствами». Поняли?.. И не бойтесь, правды все равно никто не узнает, в душу-то не залезешь. А опровергнуть нельзя. Разве мы не знаем таких случаев?.. Они и мне пробовали говорить, но я и слушать не стал — механика известная!..