Да, как ни думала она о нем плохо, как ни спорила, а он оказался и тут выше и намного умнее ее. Он гораздо лучше понимает дух времени, был прав, как всегда, и, как всегда, он был на переднем крае, в самых первых рядах. И это ей было тоже необыкновенна приятно сознавать, совсем как в юности…
А Ковалев? Он и не подозревал, какие важные события в его личной жизни происходят под его окном во дворе. Сердитый мужчина привел к нему мальчишку, ругался, кричал, что это безобразие — выбивать мячиком стекла у мирных граждан. Мальчишка пробовал робко оправдываться, говорил, что разбил нечаянно. Мужчина возмущался, кричал еще громче, что и нечаянно выбивать стекла тоже безобразие, и спрашивал Ковалева, куда теперь смотрит милиция.
Ковалев с интересом слушал гражданина, кивал ему, спокойно выжидал, когда он наконец выговорится, разглядывал убитого горем мальчишку и чуть приметно улыбался.
Ковалеву всегда делалось немножечко смешно, когда взрослые и с виду неглупые люди из-за нечаянно выбитого стекла смотрят на дворовых ребят как на злейших врагов, словно сами никогда не были детьми, и готовы кричать несколько часов, вместо того чтоб вместе с виновником спокойно подумать, как быстрее вставить новое и потом соорудить во дворе удобную площадку для игр.
Мужчина шумел, возмущался, Ковалев кивал ему, ждал, когда он устанет, и улыбался, тихонько подмигивал оглушенному криком виновнику. Ковалев тоже был счастлив. Потому что он знал — он сейчас нужен и этому мальчишке, и шумному гражданину, потому что он занимается самым важным делом на свете — помогает людям правильно жить. И пусть он старше Яхонтова, пусть он с трудом победил сегодня, но все равно будущее принадлежит не Яхонтовым, а ему, таким, как он…
