Ночь выдалась и с морозцем, и вьюжная. На небе ни звездочки, только за спинами — тусклое пятно лунного света, пытающегося пробить низкую облачность. Погода как раз для нас, легче будет незамеченными выйти на рубеж атаки.
Роту лейтенанта Иванова и дивизионных разведчиков я нашел там, где они и должны были находиться, — на окраине Хрустального, прямо около дороги. Им принесли в термосах горячую пищу, и люди собирались ужинать.
Ко мне подошел политрук Железный, доложил о готовности к выполнению боевой задачи и спросил разрешения выдать участникам боя по сто граммов водки. Я разрешил.
Ужин закончился, все построились, я еще раз проинструктировал командиров подразделений: решительность, дерзость — в этом залог успеха. В последнюю минуту на левом фланге заметил фигурки трех девушек. Подошел: кто такие?
Это были санинструкторы Нина Гнилицкая, Паша Белогрудова (Колесникова) и Октябрина Борисенко.
— Как настроение?
— Отличное, товарищ полковник, — за всех троих ответила Октябрина.
Девушки были боевые. Первые две уже участвовали в разведке боем 18 ноября, а Борисенко ходила в тыл противника с истребительным отрядом… Жалко, конечно, пускать их в эту ночную свалку, но без санинструкторов там не обойдешься. Сказал Жабину и Железному, чтобы смотрели за девчонками и не давали им заниматься мужской работой, пусть занимаются своей, милосердной.
Усиленная рота ушла в ночь. Не торопясь выкурив две папиросы, посмотрел на часы. Пора начинать движение и двум ротам Кипиани. Адъютант дал одну белую ракету.
Что-то будто подтолкнуло меня. По телефону, установленному на окраине Хрустального нашими связистами, позвонил командиру 694-го стрелкового полка. Его на НП не оказалось. Приказал разыскать и передать, чтобы связался со мной.
Капитан Ш. И. Кипиани объявился минут через пятнадцать и доложил, что инструктировал Тупельняка. Батальон без одной роты вовремя вышел на исходный рубеж. Я успокоился и в 0.50 дал сигнал для артналета по княгиневскому плацдарму, а в 1.00 — сигнал атаки.
С моего временного НП было видно, что ожесточенный бой одновременно загорелся на двух участках: там, где противника атаковала рота лейтенанта Иванова с разведчиками политрука Железного, и там, где пошли в атаку стрелки 3-го батальона 696-го стрелкового полка. Сполохи от разрывов гранат, жесткая скороговорка наших пулеметов, трассы очередей из немецких автоматов… На южном участке плацдарма почему-то было тихо.
Бездействие батальона 694-го стрелкового полка ударило по нервам. Они напряглись, на душе стало муторно, и впервые на ум пришла зловещая мысль, что в эту ночь удачи не будет. Я гнал ее прочь, ожидая, что вот-вот по плацдарму ударит и старший лейтенант Тупельняк, но время шло, а над левым флангом по-прежнему висела тишина.
Командир 694-го капитан Кипиани доложить о причинах задержки с атакой ничего не мог. Я уже собрался приказать ему лично выяснить ситуацию, но на южном фасе княгиневского плацдарма тоже завязалась схватка.
— Держите фронт обороны полка! — приказал я и положил трубку.
Как потом стало известно, бой развивался следующим образом. И батальон 696-го стрелкового полка, и рота лейтенанта Иванова с разведчиками решительным броском сблизились с противником и, одолев в ближнем огневом единоборстве гитлеровских пехотинцев, зацепились за окраинные строения Княгиневки. После короткой передышки они отсюда снова атаковали гитлеровцев, но были встречены мощным организованным огнем из автоматического оружия и минометов. Над поселком от выпускаемых фашистами осветительных ракет, почти не угасая, стояло целое зарево.