— У нас всё готово, любимая? — спросил я у Кати, когда прибыл домой.
— Нет не всё, — строго сказала супруга. — Ты абсолютно не готов. А именно на тебя все будут обращать внимание.
Я улыбнулся и спешно пошёл умываться и переодеваться. Хорошо, когда есть такая жена, которая может организовать приём на высшем уровне, пока я занимаюсь всякими глупостями, связанными со спасением Отечества и преумножением его славы. Так что, мой вопрос был более учтивостью, чем я на самом деле хотел интересоваться ходом приготовления к приему.
Стояли тёплые майские вечера, что позволило и на воздухе, в парке, организовать множество различных зон развлечения. Я знал, что будут и шоколадные фонтаны, и палатки, где можно будет полакомиться различными вкусностями, как мясными, так и очень много будет различных сладостей. Будут поэтические палатки, где станут читать мои стихи, или других поэтов. Лучшее вино с моих виноградников будет предоставлено публике на пробу. Это кроме всех тех напитков, которые уже изготовляются в Надеждово и на моих землях под Херсоном.
Спешно облачившись в свой парадный мундир со всеми орденами и лентами, я посмотрел в зеркало.
— А я ещё ничего! — сказал я.
Да, для занятий спортом за последний год у меня было крайне мало времени. Но благо, что в моём кабинете были гантели, и была еще небольшая комнатка, где был гриф, некоторые приспособления для занятий с утяжелениями. И что интересно, у меня был даже свой эллипс для кардиотренировок. Кулибин не отказал, и по моим просьбам изготовил не сильно мудрёный спортивный снаряд.
— Мы рады приветствовать вас в нашем доме. Это большая честь, что вы посетили наш приём, — вот такой фразой в различных интерпретациях, чаще даже намного длиннее, приходилось встречать каждого из гостей.
Если учитывать тот факт, что прибыло порядка шестидесяти различных супружеских пар, а ещё взять в расчёт то, как много я за сегодняшний день говорил и какие напряжённые были совещания, то язык у меня уже заплетался. И алкоголя не нужно.
— Фёдор Васильевич, я искренне рад вас видеть у себя дома, — приветствовал я Растопчина.
— Как же я мог не прийти на прием по случаю дарования вам графского титула, — председатель Государственного Совета поцеловал ручку Кате. — Екатерина Андреевна, вы необычайно прекрасны.
Граф Ростопчин со своей супругой отправился в бальный зал.
— У нас осталось ещё то мыло пахучее, которое моет всё и убирает запахи? — спросила Катя, шепча мне на ухо.
— Хочешь отмыть свою ручку, которую поцеловал это негодяй? — усмехнулся я.
— Думаешь получится? — звонко рассмеялась Катя.
— Боюсь, что придётся столько раз мыть ручку после сегодняшнего приёма, как бы ты её не стёрла, любимая, — продолжил шутить я.
— Тогда завтра поутру нужно идти в баню… Составишь мне компанию? — игриво сказала Катерина Андреевна.
— Всенеприменно! — поддержал я шутливый тон жены.
В это время подошёл очередной гость. Это был Гаврила Романович Державин. И вновь любезный тон, поиск очередных слов, улыбка… работа…
* * *
Гаити
Май 1800 года (Интерлюдия) [Огромное спасибо читателю, давшему исчерпывающий материал по теме]
Генерал Моро сидел на барабане в центре большого поля, которое еще недавно было лесом, и вспоминал свою семью. Аннета родила замечательную двойню: девочку и мальчика. Да, роды протекали очень сложно, и только сила воли и, наверное, упорство самой матери стали залогом того, что все обошлось, хотя дети родились с малым весом, но кормилица, вернее, сразу две, быстро сделали детишек плотненькими крепышами.
Сложно было смириться Моро с тем, что Аннета русская шпионка. Она призналась в этом своему мужу. Впрочем, он и сам стал догадываться, что с Россией Аннету связывает нечто большее, чем просто временное проживание женщины в этой стране. Уж больно часто жена стала намекать Жану-Виктору, что единственная возможность выстоять для Луизианы и Гаити, которые под контролем генерала Моро… почти под контролем, — это запросить поддержку у России. На Гаити все больше начинают действовать англичане, предоставляя в больших объемах контрабанду прежде всего негритянским лидерам восставшего Гаити.
Англичан француз Жан-Виктор Моро ненавидел люто, почти так же, как и выскочку Бонапарта, который, нарушая все правила, идеалы революции, даже вопреки здравому смыслу, будучи далеко не самого знатного рода, стал императором Франции. Еще с консульством Наполеона генерал Моро мирился, сдерживая так и рвущуюся наружу обиду за ссылку в Луизиану, но с императорством… Нет.