— Фуше, у вас есть, что сказать? — перевел тему Наполеон.
— Безусловно, гражданин император… ваше императорское величество, — сказал Жозеф Фуше, вставая и открывая свою папку. — Сперва о положении дел в русской Митаве…
В Митаве проживал в эмиграции представитель королевских кровей, который еще больше мог бы претендовать на престол по своему родству, нежели герцог Энгиенский, хотя последний для Наполеона виделся более опасным, так как герцог был деятельным, на него ставила Англия, ну и роялисты именно Энгиенского видели в своих лидерах. А Луи Станислас Ксавье считался более чем наивным, слабым, излишне конформистом.
— Этот простофиля прислал мне послание, — когда пошла речь о Ксавье, Наполеон оживился и на его хмуром лице даже появилась улыбка. — Он обратился ко мне, будто с наивным письмом, в котором говорил: «Возвратите Франции её короля, и будущие поколения будут благословлять ваше имя». Насколько же этот человек может быть опасным для Франции? Ксавье отдаст страну либо русским, либо англичанам.
Между тем, министр полиции Фуше, поправляемый и дополняемый Талейраном, продолжал докладывать. Из этого доклада было видно, что работа проведена немалая, но недостаточная. Так, к примеру, удалось внедрить своего агента в окружение Луи Ксавье, но русские организовали такую охрану вероятному кандидату на королевский французский трон, что подступить к нему вроде бы и нельзя. И оружие отбирают, даже ножи запрещают носить, проверяется и еда с питьем.
— А не может быть такого, что русские уже обо всём догадываются? — спросил Наполеон. — Что я зачищаю всех Бурбонов?
— Подобные догадки у меня есть. Но, тогда почему наши агенты даже не видят слежки, все еще имеют возможность передавать сведения? Охраняют Ксавье хорошо, мы можем его убрать. И вот именно это меня больше всего и волнует, — сказал Фуше и задумался.
Начальник французской полиции вёл себя в присутствии императора может и несколько вызывающе, но пока показывал лояльность и преданность Наполеону, император его держал рядом с собой. Если ещё недавно Наполеон мог бы думать о том, что Фуше против него интригует, то сейчас всё больше уверяется, что министр полиции именно его человек. Разгромленная ячейка очередных бунтовщиков, состоящая из бывших друзей Жозефа Фуше, оказалась сплошь якобинцами. Фуше принимал самое непосредственное участие в событиях и лично сопровождал бывших своих приятелей на гильотину.
— Что же вас так смущает? Его охраняют, даже делают это хорошо, — задал закономерный вопрос Наполеон.
— Я почти в том уверен, что русские умеют намного больше, чем показывают. Они, будто делают лишь видимость того, что усердно охраняют Ксавье, — после небольшой паузы, взятой на размышления, сказал Жозеф Фуше.
Талейран мог сказать намного больше. Он, не зная всех мелочей, да, и не обладая полнотой информации, догадывался, что русские готовы отдать на растерзание не только Луи Ксавье, но и герцога Энгиенского. Нужны были контакты, но министр иностранных дел опасался тайных игр с русскими. Он чуял, что эта игра не принесет ему добра, если только Талейран не будет на русских же и работать. И еще министр иностранных дел опасался смертей сразу двух принцев крови.
Шарль Перигор Талейран передал информацию русскому агенту о том, что во Франции готовится серьезная операция, направленная на очернение образа и ликвидацию многих роялистов, как и тех двух персон, которые могли бы стать французским королем. Терзаемый многими сомнениями, считая, что предаёт свою родину, все же министр иностранных дел Франции решился и такую информацию передать людям Сперанского.
Талейран всерьез думал о том, что, если убить всех особ королевских кровей, то у Франции просто не будет будущего. С императором Бонапартом может случиться все, что угодно, и тогда страна погрязнет в пучине гражданской войны и иностранной интервенции. Так что всегда нужно иметь запасные пути. Вместе с тем, Шарль Перигор Талейран уже неоднократно намекал Наполеону о том, что лучше бы ему иметь своего наследника, как еще один фактор для солидарности народа и власти. И лучше, чтобы этот наследник был не от Жозефины Богарне.
— Не переоценивайте возможности русских. Да, мне докладывали о том, что этот Сперанский еще тот хитрец, это и не мудрено, если подняться с самых низов до канцлера, да еще и в России. Однако, он всего лишь человек, и я могу навскидку немало назвать ошибок, которые он уже совершил, — Наполеон усмехнулся. — Чего стоит только его железная дорога в Москву, которая сожгла уже больше двух миллионов русских рублей, а так и не была построена. Но, коли мы уже об ошибках России заговорили, то выслушаем и военного министра.