Луи Никола Даву еще ближе подошел, даже чуть нагнулся. Русский говорил все тише и маршалу приходилось вслушиваться.
— В составе корпуса три усиленных дивизии, пушек…
Резкий рывок русского не уловили и караульные, не успел среагировать и маршал Луи Никола Даву…
* * *
Петр Емельянович Галымов был из казаков, причем из потомственных и даже именитых. Говаривали, что Галуновы ведут свою родословную от самого Фрола Разнина, брата Степана Разина. Впрочем на Дону, как бы не каждый десятый — потомок Ермака, или кого-то из его близких казаков.
И все было хорошо, пока на войне не убили отца, потом слегла мать, братья и сестры, все оставалось на Петре. И уже умелый казак не мог проявить себя, пойти на войну. Лучший конь издох… Казалось, что все плохо, что уже никогда Петр себя не проявит. Но на Казачьем Круге старики посоветовали обратиться в имение Надеждово, где всегда были готовы принять сильного умелого воина.
Молодой мужчина, Пётр Галымов, восемнадцать лет отроду, был сильно удивлён тому приёму, который был устроен в Надеждово. Нет, его не встречали с хлебом и солью, не дали сразу много денег, не сватали за него знатную невесту. Но за то, что Пётр будет служить в формирующихся полках личных стрелков канцлера Сперанского, двух братишек и трёх сестёр сразу определили в школы и пансионаты, дали им крышу над головой, бесплатно учили, кормили. Уже это стоило многого.
Продав, уже по большей части обветшалое хозяйство в своей станице, Пётр смог взять кредит и обзавестись собственным домом уже на землях имения Сперанского. Самое главное, что было для парня, это то, что ему создали все условия для того, чтобы он оставался воином, продолжал службу, хоть и не в казачьих соединениях.
Пусть сперва Галымов и относился к тому учению, которое преподавалась в воинской школе в Надеждово с пренебрежением, однако уже скоро стал понимать, что то, чему его учат, это такая наука, которую и старые казаки не ведают. Всего за год благодаря своим стараниям Галымов стал подъесаулом. Его поставили командовать целой ротой конных стрелков.
У себя в полках, которые создавались за счёт и по личному указу канцлера Российской империи Михаила Михайловича Сперанского, подобное несоответствие в чинах было возможным. Но это же и говорило о том, что уже скоро у императора будет лежать на подпись прошение от канцлера на дарование казаку Голованову личного дворянства и офицерского звания ротмистр.
Пётр Емельянович Галымов умел быть благодарным. Он понимал, какой великий шанс ему выпал по жизни. Потому, в отличие от некоторых, с кем он начинал осваивать новую воинскую науку, трудился ещё больше, все свои силы отдавая обучению, а после и учению и командованию ротой. Когда рота Галымова получила в своём названии приставку «особая», подъесаул был вне себя от радости.
И дело не в том, что теперь он, даже вне зависимости от решения государя, получал повышенное жалование ротмистра, что выходило одномоментно сразу двести рублей с премиальными, Пётр отчётливо понял, для чего он живёт и что сделать стремится. Возможно, этому пониманию помогла и работа священников с командирами, которые через день устраивали встречи и объясняли важность службы.
Когда поступил приказ на операцию, когда можно и пожертвовать собой, Пётр не сомневался ни на секунду. Да, ему было жаль своих товарищей, которые должны были якобы попасть в подготовленную французами ловушку. Однако, ещё сравнительно молодой, но уже подполковник, ближник и чуть ли не друг канцлера Сперанского, Северин Цалко подсказал идею, как можно обмануть французов, при этом сохранить жизни своим бойцам.
Когда отряд Галымова вышел на место французской засады, у него было семь десятков собственных бойцов, которые везли с собой еще чуть меньше четырех десятков не так давно убитых в одной из операций пруссаков. Вот только немцы были облачены в лесных стрелков.
Сначала операция шла по разработанному плану. Нужно было просто добраться до места французской засады, пустить дымовые бомбы, чтобы лягушатники ничего не смогли рассмотреть, после оставить немцев, якобы убитых сидящими в засаде французами, а всем остальным быстро убраться прочь. Так что операция не казалась такой уж сложной и неминуемо смертельной. Вполне обыденное дело для особой роты.
Галымов четко и правильно вывел к месту засады свой отряд. Вперёд поскакали два десятка стрелков, походя наводя шум выстрелами из револьверов, скидывая дымовые бомбы. Оставалось только скинуть тела немцев. У одного из трупов будет планшет с важнейшими документами, в которых описание всех тех сил, которые сейчас стоят в Горках, планы русского командования по напрашивающемуся удару в направлении Витебска. Во всё это должны были поверить французы, для этого и организовывалась операция.