И Наполеон, вопреки нашим запроса, не собирается помогать русскому союзнику в том регионе Топу Султану. Господин Ложкарь лично занимался вопросом логистики и доставкой вооружения, провианта, пороха и фуража Топу Султану. Это была нелёгкая задача, которая в очередной раз доказала высокий профессионализм и природный гений моего друга Лошкаря.
— Ваше императорское Величество, господин председатель Государственного Совета? — обратился Александр Борисович Куракин. — Я прошу соизволения сказать.
После разрешения императора министр иностранных дел Российской империи высказал на Государственном Совете то, о чём ранее предупреждал меня. Куракины, причём, оба, и тот который во Франции, и тот, который в России, были, конечно же, против того, чтобы мы восстанавливали хоть какие-то отношения с Англией.
Вырисовываются чёткие контуры оппозиции, профранцузской партии при русском императоре. Ростопчин, Куракины, ряд фигур помельче — все они ратовали за более плотный союз с Наполеоном. Бонапарт для многих казался истинным другом России.
И почему в России так мало прорусских сил, а всё какие-то англофилы-франкофилы и другие «некрофилы»?
Мне очень не хотелось ссориться с Куракиными, и не только потому, что мы имеем общие дела и доли во весьма прибыльных предприятиях. Но к этому всё идёт. Я решительно не понимаю, почему мы должны спускать с рук Наполеону оккупацию части германских княжеств, Дании, Норвегии, нашей части Швеции. Именно так! Когда Швеция прорусская, то ее территория — это вопросы России и королевы. Наполеону даже предлагалась Померания, но ему мало.
Хорошо, что государь проявил адекватность и после очень долгих споров, на грани моей ссоры с монархом, всё-таки принял план Барклая -де-Толли. Россия готовилась к масштабнейшей войне с Францией.
— Что ж, господа, мне нужно крепко подумать! — сказал император, резко встал со своего возвышающегося над всеми стула, и словно выбежал прочь из зала заседания Государственного Совета.
Некоторое время была тишина, многие смотрели на меня, потом стали шептаться между собой.
— Михаил Михайлович, вы осознаёте, что ставите Россию на путь большой европейской войны? Англия нынче слаба, как никогда ранее, она нам не помощник, — подойдя ко мне, наставительно говорил Гаврила Романович Державин. — Готовы ли мы к войне?
— Гаврила Романович, — отвечал я мною уважаемому человеку, — Тихим сапом Наполеон прибирает к своим рукам всю Европу. Если бы не русский флот, он бы уже пробовал высаживаться в Англии. Английский бульдог сильно потрепан, но он всё ещё бульдог. Уничтожая одного врага России, в виде Англии, мы порождаем другого зверя. И он не более и не менее опасен и вреден для России, чем Англия ранее.
Я открыл свой портфель и достал оттуда не вышедший в тираж номер «Монитора». Добыть эту французскую газету получилось благодаря развитой шпионской сети во Франции. Это пусть Талейран что угодно кричит, хоть с пеной у рта доказывая свою лояльность Наполеону Бонапарту, но он уже вовсю играет против императора Франции. Без министра иностранных дел Франции подобный документ не оказался бы у меня в руках. Более того, отсрочка моего доклада не была связана с тем, что я не готов к нему, как думали многие, злорадствовали, что Сперанский, наконец, в чём-то промахнулся и не успел вовремя подготовить необходимый документ.
Я ждал именно этого пасквиля на Россию. Да, некоторые сомнения вызывало то, что газета так и не была издана во Франции. И я знал, почему именно. Как и в прошлой истории, Наполеон Бонапарт собирался уничтожить всех своих потенциальных конкурентов за монаршим столом, чтобы меньше иметь претендентов на французский престол. И я, как мог, оттягивал этот момент, понимая, что когда не станет двух потенциальных королей Франции, нынешний император начнет все больше обострять ситуацию до войны с Россией — единственным препятствием для его полной власти в Европе.
Правда заключалась в том, что мы, действительно, пока ещё не готовы к войне с Францией. Я не скажу, что мы её не выиграем, не могу сомневаться в силе русского оружия, в гении Суворова, который всё ещё на коне, пусть его самочувствие, порой, и не позволяет старику жить полноценной жизнью. Полгода назад была запущена программа, инициированная мной и Барклем де Толли. Минимум нужен ещё год, чтобы мы смогли реализовать хотя бы две трети от всего задуманного.
— Читайте, господа, на досуге! — сказал я, положив на стол ту самую французскую газету. — Прошу вас, только не сильно распространяться об этом. Я, на самом деле, не хочу войны, но все ли зависит от нас, если воевать хотят другие. Если наши враги хотят войны, мы не сможем отвернуть глаза и не ответить на вызов. Это будет бесчестно, словно смалодушничать перед вызовом на дуэль.