- Родная, прошу, - тихий, будто шелест песка, шепот. – Прошу…
Сила подсказывала, что Падме сейчас где-то далеко отсюда. Она не видела той жуткой вспышки гнева, озарившей его лицо, не видела смятения врачей. Она замерла в той же позе, что приходила к нему в ночных кошмарах, выворачивая душу наизнанку.
- Ты не можешь умереть, не можешь… Нет…
Не в силах сдержаться, он обхватил ее руку, вливая в измученный организм еще Силы. Еще…
«Если она выживет… Я сделаю все что угодно. Великая Сила, прошу» …
Первый раз в жизни он молился, свято веря в то, что возможно все что угодно. Казалось, сейчас он отдал бы все, что имел, лишь бы только вернуть ее…
Душа разбивалась на кусочки с каждой секундой тишины. Ранее ненавистный звук прибора теперь стал самым желанным на свете. Вновь время замедлилось, окутывая его страшной болью, рвущей тело на куски.
- Борись, родная. Борись…
И она боролась, с каждой секундой пробиваясь сквозь непроглядную мглу. Ее ждали дети. Ее ждал любимый, без которого ей не было жизни на этом свете. Падме не могла покинуть этот свет, не могла уйти из этого мира, бросая их в одиночестве.
Сейчас ей было абсолютно безразлично, какие грехи совершил Эни, кем он был. Без него она просто не могла существовать.
Борясь с мучительным оцепенением, она пробивалась вперед, расталкивая окружившую ее темноту…
Резкий, будто при выходе из гиперпространства, толчок.
Яркий свет маячил перед глазами. Мучительным до боли усилием она моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд. Совсем рядом было перепуганное насмерть лицо мужа.
Молча, ничего не говоря, он прикрыл глаза, чтобы затем поцеловать измученную Падме в лоб. Они сделали это. Сегодня они оба победили смерть.
Комментарий к Глава 1
Вот и вернулась я к Звездным Войнам…)
Как всегда, очень жду ваших комментариев по поводу работы! Крайне интересно знать любое мнение, да и стоит ли вообще продолжать :)
========== Глава 2 ==========
Первый раз не смогла подобрать песню под главу. Ну, под первую часть прекрасно подходит эта, а на вторую - думайте сами :)
One Republic - All my secrets away
________________
Многие люди видят свое счастье в карьерном росте, власти, славе, деньгах… Всю жизнь они стремятся к преумножению того, что выбрали своей целью, но никогда не достигают ее. Всегда хочется большего, такова природа.
До этого Энакин видел одну из частей своего счастья в безграничной Силе, которая всегда была ему покорна. Это ощущение абсолютной власти над древней энергией ввергало в некое подобие эйфории, заставляя чувствовать себя большим, чем просто человек. Оно заставляло верить в свою уникальность, верить в свое особенное призвание.
Все джедаи считали его избранным, призванным восстановить равновесие Силы, человеком, который навсегда уничтожит ситхов… Но вот ирония судьбы, они сами слишком опекали его, запрещая использовать свою Силу в полную мощь. Они всегда задвигали его на второй план, в итоге, подталкивая к Палпатину, который никогда не сдерживал его.
И вот, наконец, джедаи уничтожены… Не все, конечно. Многие сбежали, рассеиваясь по галактике, однако, их основная масса безвозвратно стерта с лица вселенной. Храм тоже был уничтожен. Джедаи остались без своего культурного наследия.
Вопреки ожиданиям, это не вызывало ощущения счастья, не дарило той радости, что ощущалась внутри близ Падме и близняшек. Он думал, что уничтожение того, что мешало ему, сможет подарить ощущение счастья? Грубая, дикая ошибка.
Лея и Люк…
Подумать только. Еще вчера он не мог представить себя в роли отца хотя бы для одного ребенка, а теперь, в одночасье, у него появились целых два маленьких комочка, несущих в себе часть Падме-ангела и его, демона-ситха.
То счастье, та радость, что он находил в свирепой волне Силы, которая всегда окружала его, теперь поблекла. По сравнению с тем, что он испытывал, смотря в счастливые лица своей семьи, которую никогда не надеялся обрести, ощущение власти было несколько блеклым, но тем не менее, тоже приятным.
Кошмар о смерти любимой безвозвратно утонул в прошлом, исчезая под толстым слоем настоящего. Она выжила, вопреки тем пророчествам, что приходили по ночам.
Да, вчера они оба были на грани, но сумели выбраться из когтистых лап смерти. Как же прекрасно, когда кошмары, которые преследует тебя, не давая покоя, растворяются, будто пыль под дуновением ветра…
Лишь одна вещь грызла изнутри, подтачивая эйфорию, текущую по жилам. Он все еще чувствовал себя виноватым из-за происшествия на Мустафаре.
Падме тоже помнила об этом каким-то краешком души, но старательно загоняла все неприятные воспоминания в дальний уголок сознания. Не для того она боролась со смертью, чтобы сейчас обижаться на человека, без которого не мыслила жизни. Она уверяла себя, что это единичный случай.
Ничуть не стараясь сдержать счастливую улыбку, Амидала взглянула на Энакина, который вошел в комнату с ужином в руках. Ее аппетиты превысили все возможные пределы даже во время беременности, но она упорно не обращала на это внимания, зная, что чуть позже это пройдет, и она сможет вернуться в форму.
Муж казался таким маленьким по сравнению с палатой, которую им выделили в клинике… Она больше напоминала одну из ее залов-приемных в квартире на Корусанте, и Падме невольно задумалась, в чем причина. Ответ, как ни странно, лежал на поверхности.
«Не иначе, Энакин постарался».
С родов прошли уже сутки, но она до сих пор помнила перепуганные насмерть лица врачей, когда они вывозили ее из операционной. Причина была явно не в ее состоянии, и не в состоянии малышей, которые были абсолютно здоровы. Через несколько минут, заметив пару опасливых взглядов в сторону мужа, Амидала поняла, что случилось, пока она была без сознания, балансируя на лезвии.
Она слишком хорошо знала вспыльчивый характер Энакина, чтобы с уверенностью говорить, что он наверняка спустил всех вуки на врачей.
С недавнего времени он поменялся. Стал более жестким… Лишь наедине с ней сквозь жестокую маску проглядывал тот Эни, которого она знала и любила.
Восстановление проходило очень быстро, спасибо современной медицине. Уже сейчас, стиснув зубы, не обращая внимания на короткую вспышку боли, ничтожную по сравнению с тем, что пришлось испытать на операционном столе, она отошла от колыбельки, делая осторожный шаг к мужу, вошедшему в комнату.
- Эни, - выдохнула Падме, заключая его в объятия, которые окончательно избавили ее от всех негативных мыслей.
Когда она была рядом с ним, так близко… волнение исчезало, будто луна поутру.
Оставив поднос на волю Силы парить в воздухе, он ответил на ее объятия, чувствуя, как воспоминания о терзающих его кошмарах уходят.
- Тебе еще нельзя так много ходить, - укоризненно проговорил Энакин. – Ты потеряла слишком много сил.
Одним аккуратным, но быстрым движением он подхватил ее на руки, перенося к постели, которая явно уже слишком надоела жене. Падме сначала хотела возразить, но все слова исчезли, когда она заметила поднос с едой, парящий в воздухе. Удержаться от тихого (дети же спят!) смеха было невозможно.
Энакин удивленно приподнял бровь, не понимая, что послужило причиной столь легкомысленного поведения.
- В чем дело, сенатор? – с притворной серьезностью спросил он.
- Я никогда к этому не привыкну, - не прекращая смеха, проговорила она, с опаской косясь в сторону колыбельки. – Парящий поднос….
Вопреки опасениям, дети никак не отреагировали на вспышку веселья, пронёсшуюся по комнате. Малыши по-прежнему спали, заставляя чувствовать приятное спокойствие, перемешанное со счастьем.
За всю свою жизнь Падме недооценивала и переоценивала огромное количество вещей. Но самой большой ее ошибкой были убеждения насчет семьи. Она считала, что политика сможет дать ей все, что нужно. Она считала, что государственные посты – ее единственное призвание, однако, сейчас, испытав на себе всю прелесть материнства, она ни за что бы не отказалась от этого в пользу политики, как часто делала раньше, отвергая всех ухажеров…