«Я знала, что тебе понравится, — Райка привычно важно выгнулась. — А это, — она взглянула в окно, — тебе вряд ли понравится, гляди кто по лужам шлепает!»
По поселковой улице шла золовка Риммы Васильевны, родная сестра Николая — Надежда. Жила она в городе и совсем недавно узнала о наличие у вдовой невестки молодого любовника. Теперь она приехала, чтобы взглянуть в глаза этой «распутной бабе».
«Распутная баба» прильнула к окну, предчувствуя настоящее торнадо.
Надежда уже с порога, не успев толком поздороваться, а отношения у родственниц и раньше оставляли желать лучшего, поперла буром, то причитая, то просто переходя на крик.
«Римма, ты, говорят, бомжа здесь, в Коленькином доме пригрела?» – она возбужденно хлебнула воздух открытым ртом как большая рыба, готовясь к дальнейшему диалогу.
Римма Васильевна, картинно подбоченясь, состроив умильное выражение на своем посвежевшем от большой любви лице: «Замуж я вышла, Надежда! Мужчина серьезный, работящий, моложе меня, и мы обожаем друг друга!»
Женщина-рыба от такой наглости отчаянно замотала головой.
«Коленька, как же ты на все это смотришь», — она подскочила к портрету брата над кроватью, брат на фото максимально вжался в стену, предвидя грандиозный скандал.
«Ты хоть бы портрет мужа перевесила, паскудница», — Надежда с отвращением толкнула аккуратную гору подушек на кровати.
«Сама ты паскуда», — Римма Васильевна бросилась подбирать подушки, отпихивая золовку от постели, та пошатнулась и упала на крепко сбитый зад, вереща при этом как свинья в загоне и тщетно пытаясь встать.
«А что он, икона что ли?» – Римма Васильевна, не обращая внимания на неистовое барахтанье Надежды среди подушек на полу, залезла на кровать, сняла с гвоздя фото мужа под стеклом, машинально протерла пыль на портрете и продолжила, стоя с изображением супруга в руках.
«Я тридцать лет смотрела на его б…о и не ослепла, теперь пусть он полюбуется на наши с Ромиком чувства», — и она гордо шагнула вниз с постели.
Больные колени не раз уже подводили темпераментную женщину, на этот раз они напрочь отказались гнуться. И она, на совершенно прямых ногах, не просчитав место для приземления, с треском опустилась на распластано-застывшую от ужаса внушительную фигуру золовки, припечатав своим пышным телом Надежду намертво к полу и опустив лик ее любимого брата под стеклом прямо ей на голову. Стекло разлетелось, женщины замерли в позе бразильского джиу-джитсу, лежа друг на друге.
Раиса, привыкшая с малолетства к любым коллизиям и побоищам, стояла как соляной столб, прижав руки к отсутствующей груди, зажмурив глаза на последнем аккорде.
Женщины постепенно приходили в себя. Встав на четвереньки, они расползлись в разные углы комнаты-ринга и с профессиональной свирепостью борцов тяжелой весовой категории воззрились друг на друга.
Никто не считал себя побежденной! Но абсолютное зло, в виде скандальной золовки Надежды, было наказано волею случая. Портрет любимого брата случайно опустился аккуратно ей на темя и теперь из-под волос по лбу женщины текли две алые струйки-змейки. На несколько секунд они задержались в золовкиных густых бровях, скопились там и хлынули в глазницы. Она поднесла руки к глазам, макнула их в кровь и тут же замычала как раненный зубр, низко и гулко, постепенно повышая тональность.
Раиска теперь привычно активизировлась. Она схватила мобильник и судорожно стала искать в контактах номер Кристинки-стоматолога. К счастью, если это уточнение уместно, был выходной и зубной врач была на даче. Обычно весь поселок не оставлял дантистку в покое во время ее отдыха, видимо специально подгадывая все заварухи под нерабочие и праздничные дни.
Все вызовы зубного врача к местным традиционно имели слабое отношение непосредственно к стоматологии. Скорее ближе они были к челюстно-лицевой хирургии, попадались иногда и бытовые травмы. Надо отдать должное, Кристина приезжала на своем авто просто моментально и предельно профессионально оказывала необходимую помощь.
Надежда продолжала сидеть на полу. Теперь она горестно выла, выставив вперед окровавленные руки, периодически выкрикивая: «Убили!»
Римма Васильевна, перемазавшись кровью золовки, пыталась обмотать ее голову полотенцем, та не давалась, энергично орудуя локтями и ногами. Очень быстро появилась губастая врачица, не нарушая традиции, в прозрачных телесного цвета лосинах, больше напоминающих колготки, и зазывно просвечивающихся малиновых стрингах в окружении аккуратных ягодиц и, как не странно, бюстгалтере, сигналящем о своем существовании сквозь тоненькую туничку дымчатого цвета.