Кристинка привычно осматривала помещение на присутствие персонажей для оказания медицинской помощи, а дезориентированный Борщ пытался мысленно засечь, где у дантистки заканчивается юбка и где начинается все остальное.
От столь захватывающего зрелища у него зарябило в глазах. Он велел докторице сесть, от чего Кристинкина юбка полностью перестала выполнять свои функции, просто потерявшись на ее заманчиво округлых бедрах.
Участковый сглотнул слюну и принялся за опрос. Кристинка объясняла ситуацию с медицинской точки зрения, развенчивая доводы потерпевшей. Она несколько раз выбегала на крылечко покурить, каждый раз вставая, критично оголяла ноги и все, что находилось за ними в прямом доступе от участкового.
Амуниция теннисистки предполагала соблюдение некоего дресс-кода относительно белья, но Кристинка такими мелочами пренебрегла, надев обыкновенные стринги. Ее образ, от этого, безусловно, только выигрывал.
Борщ спекся на втором часу проведения следственных действий. Он распустил всех по домам и буквально побежал на перерыв, моля господа только об одном, чтобы жена Светка была дома и находилась в хорошем расположении духа.
Уже ближе к вечеру Римма Васильевна, собрав увесистый пакет с продуктами, стараясь не привлекать внимание, отправилась по известному конспиративному адресу, где вынужденно квартировал ее возлюбленный.
Перед домом, совершенно не таясь, копошился, не умеющий сидеть без дела, Ромик. Из подручного материала он сооружал довольно сносный забор, отрабатывая таким образом свой постой.
— Ромик, тебе нужно в доме сидеть, вдруг кто увидит, что ты здесь? – Римма Васильевна поставила пакет на землю и приобняла любимого.
— За весь день здесь никто не прошел, место глухое, кругом заросли, да и Лехе нужно помочь с забором, — ответил Ромик, устанавливая очередной столбик.
— Пойдем в дом, я поесть принесла, — женщина ласково взглянула на ненаглядного и вошла в дом.
Недалеко от дома остановилась машина, несколько мужчин вышли из нее и направились к реке,
«Вы хозяин?» – спросил один из них, коренастый мужчина в дорогом пальто, подойдя вплотную к Роме, от него пахнуло хорошим одеколоном.
«Нет, я работник, — Ромик отшагнул немного назад. — Позвать хозяина?»
«Позовите, будьте любезны», — коренастый расстегнул пуговицы на пальто, приготовившись ждать, попутно любуясь окрестностями.
Вышел Леха в своей обычной амуниции — синих трусах. Ромик и Рима Васильевна из окна наблюдали за его беседой с мужчиной в дорогом пальто.
«Что хотел от тебя этот пижон? – заинтересованно спросила Римма Васильевна вошедшего Леху, попутно накрывая импровизированный прямо на подоконнике — Давай, присоединяйся», — она жестом пригласила его к ужину.
«Про дом расспрашивал, давно ли я им владею», — отвечал нехотя йог.
«Может купить хочет, дом он твой? Место ведь у тебя козырное», — не унималась женщина,
«Он может и хочет купить, — Леха привычно растянулся на коврике. — Да вот только я продавать не собираюсь», — закончил он и искоса поглядывая на яства, разложенные на подоконнике, завел свой бесконечный диалог о пользе голодания.
Заканчивали трапезу уже в полнейшей темноте, Римма Васильевна накрыла салфеткой продукты на подоконнике и засобиралась домой. А Леха, тем временем, продолжал талдычить про очищение организма от шлаков.
Около нового забора Ромик, вышедший проводить свою любимую, приобнял женщину, склонив голову ей на пышную грудь,
«Козочка ты моя», — с чувством проговорил он, сжимая женщину в своих объятиях.
Римма Васильевна обмякла в его руках, чмокнула Рому в макушку и на ватных ногах побрела домой.
Почти неделя прошла в относительном спокойствии. О местонахождении Ромика было известно одной Раиске, вернее, она сама догадалась, но обещалась молчать. Борщу Римма Васильевна объявила, что ее сожитель уехал из поселка. Все пока были довольны.
Неугомонная Надежда еще пару дней истерила в участке, пока Борщ не сказал, что для дальнейшего расследования необходимо проведение следственного эксперимента с полным восстановлении картины преступления.
Надежда от такой перспективы совсем сникла. Еще не отойдя душой и телом от случившегося с ней кошмара, она наотрез отказалась участвовать в необходимом мероприятии. Возможность снова пережить столь сильные эмоции ее совершенно не вдохновляла, и она как-то потихоньку свернула свою деятельность, обещая, впрочем, разобраться с ненавистной невесткой другим способом.
Наступило временное перемирие. Римма Васильевна под покровом ночи продолжала носить продукты любимому, понемногу добавляя в рацион небольшую порцию самогоночки, чтобы хоть как-то скрасить мужчине унылые дни вынужденной ссылки.