- Вот же он светит, маяк! - крикнул Олсену Чижов.
- Но его только что не было, - сказал Олсен.
- Погасший маячный огонь зажжен снова, - доложил Жуков от сигнальной мачты.
Белый огонь маяка Скумкам светил спокойно и ровно, откуда и должен был светить, как показывала мерцающая компасная картушка у борта. Ясно представили себе штурманы приземистую круглую башню на маленьком островке, с сияющим фонарем на ее вершине. Они прекрасно помнили рисунок и описание этого маяка на страницах лоции Северной Норвегии.
«Словно бы не на том месте он зажегся, где раньше горел», - чуть было не сказал вслух Жуков, все время не сводивший глаз с горизонта. Но тотчас подумал, что мог ошибиться. Даже, наверно, его ввело в заблуждение перемещение борта «Прончищева», под давлением ветра и волн все время вращающегося на отданных якорях.
Уже давно наступило утро.
Капитан первого ранга Сливин спрыгнул в пляшущий у борта ледокола вельбот, и несколько рук протянулось поддержать его, такого грузного, неповоротливого с виду. Но старый моряк даже не пошатнулся, сразу опустился на банку. Рядом сидел, глядел из-под надвинутого козырька фуражки Андросов.
- А, вы уже здесь, - одобрительно сказал Сливин. Только сейчас, спускаясь в шлюпку по шаткому штормтрапу, подумал он мельком, как трудно придется с этим упражнением замполиту, которому приказал тоже идти на док. А Андросов уже сидит спокойно на широкой банке, словно всю жизнь только и занимался лазанием по шторм-трапу в свежую погоду…
Лоцман Олсен тоже спрыгнул в шлюпку.
- Отваливай! - скомандовал Сливин.
Жуков отдал конец, другой матрос оттолкнулся крюком от борта «Прончищева». Гребцы вставили уключины и разобрали весла.
- Весла! На воду!
Сливин положил руль от борта. Дружно взлетели и опустились три пары весел. Вельбот шел к доку, вновь соединенному буксирами с ледоколом…
- Итак? - взглянул на Андросова Сливин, уверенно правя рулем.
- Итак, товарищ капитан первого ранга, - откликнулся Андросов, - вот, кажется, и объяснилось значение слова «трап». И штурманы и лоцман в один голос утверждают, что это мог быть только ложный огонь. Настоящий огонь зажегся лишь после того, как док коснулся грунта.
- Хорошо еще, что Курнаков так верил в свою прокладку, - сказал Сливин. - Вовремя заметил уменьшение глубин. При нашей черепашьей скорости док еле коснулся подводной скалы.
- Значит, Николай Александрович, можно полагать, что мы отделались легким испугом?
- Точно, легкий испуг имелся. Представьте себе, что было бы, если бы док на другой скорости врезался в грунт. Стало бы его волнами ломать, расшатывать башни. Верней, чем торпедой, могли они нас убить.
Матросы прислушивались к разговору. Загребной Жуков так заинтересовался, что чуть было не «словил щуку» - глубоко зарыл в воду, с трудом вытащил весло - неслыханное дело для мастера гребли.
- Но этот огонь… Если предположить, что он зажегся приблизительно на милю от маяка… Вся протяженность острова Скумкам меньше полумили.
- Мы выясним это, - угрюмо сказал Сливин. Чуть кивнул на Олсена, неподвижно сидевшего на банке. - Смотрите, как волнуется лоцман. Здесь затронуты и его интересы. Резонно потребовал, чтобы отправили его на маяк - установить причину аварии.
Глаза начальника экспедиции на мгновение померкли. Он молча правил рулем. Потом заговорил снова:
- Док едва коснулся скалы, и тем не менее есть, вероятно, пробоина. Узнаем это, когда водолазы обследуют днища понтонов.
- Уж очень легко удалось снять его с мели, когда завели мы буксиры… - сказал Андросов.
Русая борода и повеселевшие глаза Сливина повернулись к нему. С удовольствием капитан первого ранга выдержал паузу.
- Это вас удивляет? А помните, дал я приказ, перед выходом из шхер, притопить док. Обратили внимание, как он низко сидел в воде?
Андросов слушал с большим интересом.
- Понтоны, из которых состоит стапель-палуба дока, - это же пустые металлические резервуары с системой клапанов затопления. Вот я и приказал принять туда забортную воду. Правда, тяжесть буксируемого объекта увеличилась, зато уменьшилась парусность, меньше сносило его ветром в океане. А главное - это дало возможность легко снять его с мели.
Как всегда, начав говорить о любимом деле, Сливин с особым вкусом входил в детали морской практики. Но вот его лицо омрачилось опять.
- А этот ложный огонь… В голове не укладывается, что кто-то мог пойти на такую подлость.
Надвигался длинный, четко выступавший над волнами борт доковых понтонов. Сливин и Андросов выбрались из шлюпки.