Ответ сейчас лежал на металлической кровати перед Финниганом.
Гермиона Грейнджер. Подруга, что предала их и стала виновницей смерти Дина Томаса.
Глядя на болезненно-бледное, исхудавшее, с темными кругами под глазами, лицо девочки, Симус не мог испытывать к ней даже тени прежней симпатии. Да и худоба, разрушившая красоту юной девушки, мешала мальчику воспринимать её так же, как прежде. Это для Ревана, с его громадным жизненными опытом, перенесённым из иного мира сюда, на Землю, Грейнджер являлась ребенком. Для Финнигана Гермиона ещё полгода назад выглядела красивой девочкой, на которую мальчик порой засматривался…
Но всё это стало прошлым, покрытым пылью времени и паутиной боли от потери друга. Да, предательство матери несколько затмило ярость и жажду убийства, но… Не смогло полностью потушить их. Маргарет и Лэнси, а потом и Джоанна, смогли отвлечь мальчика, а потом и вовсе принялись уделять ему достаточно много времени, словно бы стараясь заменить мать. Рой, один из «Гренадеров», когда Симус вернулся в дом Ревана на каникулы, тоже не забывал по вечерам выдергивать юнца из зала для тренировок на базе наёмников или библиотеки в особняке, усаживая за стол и, устроив чаепитие, вести разговоры о жизни. Будто бы наёмники и нежить, люди и вампирша, давно плывущие в крови своих врагов, оказались человечнее двух ведьм… Таких разных и таких похожих…
— Предатели, — прошипел Финниган, сделав ещё шаг к кровати, — Что ты, что моя мать. Жаль, что Реван запретил её убивать. Она тоже заслуживает смерти.
Вспомнив наставления друга и учителя, мальчик заставил себя сосредоточиться и сконцентрировался на духовном спектре реальности. В отличии от Ревана, ему подобные вещи давались с большим трудом. Однако, даже размытые образы энергетики Гермионы дали мальчику понять — артефактные кандалы работают и неожиданностей ждать не стоит.
— Хорошо, — прошептал Симус, — Надо начинать.
Однако, неожиданно навалившийся страх, сковал тело Финнигана. Мальчик не мог пошевелить даже пальцем, не говоря уже о более серьёзных действиях. Во рту всё пересохло, а язык отнялся. Даже дышать стало неимоверно тяжело. Казалось, при каждом вдохе в легкие попадают ледяные шипы, рвущие нутро мальчика на части.
«Нет! Я её убью! — мысленно закричал Финниган, вспомнив лицо Дина, — Тварь!»
С хриплым криком Симус заставил себя сделать ещё один шаг и занести руку с кинжалом для удара. В этот момент незримые ледяные оковы, что проморозили тело и волю юного мага, исчезли. Дышать стало легко, а воздух в помещении уже не промораживал нутро. Осознав это, Финниган сделал последний шаг и, вспомнив слова Джоанны, плавным движением ударил Гермиону точно в сердце. Рука встретила сопротивление, которое, неожиданно для Симуса, оказалось невероятно легко преодолеть. Будто бы клинок сейчас входил в плоть не живого человека, а…
В руку мальчика полился поток энергии, быстро расходящийся по телу юного мага. Он наполнил плоть и принялся переходить в ауру и тонкие тела. Артефакт, коим являлся стилет, принялся выполнять заложенные Реваном алгоритмы, перестраивая юного мага по некоему шаблону. В этот Гермиона всхлипнула, впервые за всё это время издав звук, и дернулась. Кожа девочки начала сереть, а плоть усыхать, будто бы нечто выпивало из неё все соки. С каждой секундой этот процесс становился всё быстрее, а поток энергии, льющийся в Симуса, усиливался. Вместе с этим, рука мальчика начала гореть от разрывающей её боли.
Сжав зубы, молодой волшебник терпел, не обращая внимания на льющиеся из глаз слезы. Стоило положить на рукоять стилета вторую ладонь, как пришло облегчение. Теперь поток энергии шел уже по обеим рукам. Боль несколько ослабела, но затем вновь усилилась, заливая тело и разум начинающего тёмного мага раскаленным металлом страданий.
Стараясь не отпустить пульсирующую в такт сердца рукоять стилета, Симус прикрыл глаза и заставил себя дышать. Каждый глоток воздуха сейчас казался ему обжигающим. По телу бежали крупные капли пота, а одежда взмокла и прилипла к спине.
Неожиданно всё прекратилось.
Открыв глаза, Финниган осознал, что на кровати осталась лишь серая пыль, повторяющая очертания Гермионы, считанные минуты назад лежавшей тут, а клинок стилета на четверть погрузился в тонкий матрас. Пальцы, сжимавшие рукоять, горели от напряжения. Мальчику едва удалось заставить себя отпустить артефакт.
Стоило сделать это, как ноги подкосились и он рухнул на колени, хватая ртом кажущийся сладким холодный воздух.
Повернувшись, Симус облокотился спиной на край кровати и вытер рукавом рубашки со лба пот. Руки Финнигана дрожали, а ноги практически не ощущались, став ватными.