— Да нет, ты уж лучше своими словами, а эпистоляр — это после, для архива.
— Ну, если так… В три часа ночи сотрудники подвижного КПП управления старший милиционер Фролов и милиционер Светланов остановили машину, полуторку, войсковой части, следующую на фронт. Во время проверки документов трое неизвестных напали на них, открыв огонь из парабеллумов…
— Откуда известна система оружия?
— Один нашли рядом с убитым и гильзы.
— Сколько?
— Семь штук.
— Прилично. Прямо-таки штурм Порт-Артура, а не налёт.
— Сразу же наши сотрудники были ранены. Но находящийся в машине лейтенант Ильин открыл огонь из ППШ, а шофёр — из карабина.
— Серьёзный бой был.
— Куда уж! Один из нападавших убит, двое скрылись. Когда они бежали, раненый Фролов ранил одного из нагана в шею.
— Откуда известно?
— Вот шинель нашли.
Начальник взял шинель, разложил её на столе, начал внимательно рассматривать.
— Так, Данилов! Нарисовал ты леденящую душу картину. Так. А слушай-ка, шинель-то твоего роста. А ну прикинь-ка! — Данилов пожал плечами и, брезгливо поёжившись, натянул на себя чужую, чем-то неприятно пахнущую шинель. — Повернись. — Начальник подошёл к нему, поправил воротник: — А знаешь, Иван, ранение-то касательное, с такой отметиной много вреда можно ещё принести. Как думаешь?
— А что думать? Судя по фальшивой красноармейской книжке, это те, о ком предупреждала госбезопасность. Значит, базы постоянной у них в Москве нет. — Данилов скинул шинель, достал платок, вытер руки: — Нет у них базы!
— Ну и что?
— А то, что он с этой раной к врачу придёт.
— Так! — сказал начальник. — Немедленно распорядись, чтобы передали во все аптеки, поликлиники, медпункты, больницы, госпитали, практикующих частников пусть участковые предупредят: если кто обратится с похожим ранением — звонить нам.
День был сухой и солнечный. Свет с улицы, пробиваясь сквозь крест-накрест заклеенное стекло, падал на белый кафель пола замысловатой решёткой. Посетителей почти не было. Только у рецептурного отдела стояли две старушки из соседнего, Мерзляковского переулка.
Старший провизор Мария Никитична вышла из подсобки, осмотрела торговый зал, вздохнула и снова скрылась за белоснежной дверью, на которой синела медицинская эмблема.
После перерыва ожил репродуктор. Сначала из чёрного круга послышалось шипение, потом бодрый голос диктора заполнил аптеку: «Московское время шестнадцать часов. Начинаем наши передачи. Слушайте последние известия. Тыл фронту…»
Взвизгнула пружина входной двери — и в аптеку вошёл высокий военный, в фуражке с чёрным околышем, кожаной куртке, с танкистскими эмблемами. Шея его была обмотана грязноватым бинтом.
Повязка была сделана неумело, наскоро и мешала танкисту повернуть голову. Всё это сразу же отметила продавщица Алла Романова.
«Наверное, фронтовик», — подумала она.
— Девушка, милая, — танкист улыбнулся, — у вас бинтика не найдётся?
— Конечно, конечно, найдётся и бинт, и йод. А что у вас?
— Да осколком зацепило во время артобстрела. Ехал в Москву с фронта — и зацепило. — Танкист ещё раз улыбнулся. Улыбка на его сером, видимо от потери крови и боли, лице была словно приклеена. Улыбались только губы, а глаза, словно выцветшие от боли, оставались пустыми и неподвижными.
— Вас надо перевязать, — решительно сказала Алла, вспоминая, чему её учили на курсах медсестёр, и сама испугавшись своей решительности. — Куда вы ранены?
— Шея задета.
— Проходите! — Алла показала рукой на дверь и вдруг вспомнила утренний звонок из милиции: «Господи, они же предупреждали о человеке с касательным ранением шеи. Господи, что же делать?»
А «танкист» уже распахнул дверь в подсобку, и Алла увидела удивлённые глаза Марии Никитичны.
— Мария Никитична, — стараясь сдерживать волнение, сказала Алла, — вот товарищ командир в шею ранен. Его надо перевязать и сыворотку противостолбнячную ввести. А я пойду, а то в зале никого нет.
Алла повернулась и, плотно закрыв за собой дверь, вышла. Телефон стоял в кабинете управляющего. Волнуясь, она никак не могла повернуть ключ. Наконец замок поддался, и Алла подошла к телефону.
Через пятнадцать минут оперуполномоченный Игорь Муравьёв и два сотрудника МУР а приехали в аптеку.
— Вы звонили? — спросил Муравьёв худенькую девушку в белом халате.
Она кивнула головой.
— Где он?
Девушка так же молча указала на дверь. На табуретке сидел человек, голый по пояс, рядом лежала кожаная куртка. Женщина в белом халате аккуратно бинтовала ему шею. Услышав скрип двери, он резко обернулся, лицо исказила гримаса боли. Он потянулся к куртке, но потерял равновесие и упал. Один из оперативников схватил куртку и вынул из кармана парабеллум.