Черепанцев достал документы сотрудника Второго отделения и применил свой последний козырь:
— Тогда вот мои доводы, станешь отрицать? Я могу тебя и с поста снять, несмотря на то, что ты основной представитель. Желаешь этого?
Михаэль стоял глядя на Черепанцева своим орлиным взором. Ему хотелось врезать сопернику, но понимал, что конфликт не следовало разжигать, только не здесь. Его плечи расслабились, а сам он махнул рукой, двинулся к трибуне. Пескарев явно расслабился, поняв, что ему не придется лишний раз напрягаться и был благодарен Черепанцеву за это.
— Под твою ответственность Череп, — грозно отозвался Михаэль.
Народ на площади начал собираться возле линии, где были установлены полицейские. Они сдерживали самых ретивых и не давали им проникнуть дальше установленных границ. Самые пылкие, кто рискнул пробиться сквозь цепь стражей правопорядка, довольно быстро приводили в чувство полиция внутри квадрата. Возле трибуны встала уже охрана председателя. Михаэль и Черепанцев встали прямо рядом с трибуной, возле микрофона.
Вскоре, через узкую дорожку проехали три черных автомобиля МОТ- 110 и двери отворились, выпуская наружу Вождя. Ленин спокойно вышел из машины, одетый в простецкий серенький костюм и сразу двинулся к трибуне.
Михаэль пропустил председателя и вновь закрыл его собой, со стороны деревянных ступенек. Когда Владимир Ильич подошел к микрофону он заговорил. Его голос раздался по всей площади:
— Я рад приветствовать жителей Дальнограда! И сам рад присутствовать на такой прекрасной церемонии как присвоение имени этой замечательной площади, столь важного для нашей страны города. Я также благодарен всем, кто поддержал решение о том, чтобы присвоить вашей площади имя моего павшего товарища Феликса Эдмундовича Дзержинского**. Прошу товарищ Пескарев, окажите честь.
Градоначальник вместе с Лениным сошли с трибуны и двинулись к центру, где был поставлен огромный монумент, вокруг которого была обвязана ленточка. Рядом с первыми лицами шли полицейские и репортеры, что беспрерывно щелкали их, обдавая вспышками своих фотоаппаратов.
— Что ж, объявляю центральную площадь города Дальнограда именем Дзержинского! — улыбаясь, прокричал Пескарев, передавая небольшие ножнички Ленину и давая ему возможность разрезать ленту.
Толпа взревела, приветствуя данное решение, а Ленин вернулся к трибуне. Он вновь заговорил. Однако в этот раз речь шла о весьма серьезных вещах. Вождь вещал о том, что благодаря сформированному правительству из его товарищей и служивых людей царя, они смогли укрепить страну. Говорил о том, как электрифицировали Дальноград, и что это привело к его бурному развитию, а сам город начали именовать не иначе как Южная столица Империи.
— И что самое важное…
Где-то вдалеке раздался хлопок, а потом он долетел до ушей присутствующих на площади. Черепанцев рухнул спиной на трибуну, а толпа закричала и ринулась с площади. Михаэль тут же, схватил председателя за руку и вместе с ним повалился на пол, закрывая его своим телом:
— У нас покушение! — заорал Штраус, — один мертв, быстро, директива один! Директива один!
Охрана моментально подлетела к ним и, обступив Ленина и Штрауса, помогло первому подняться и тут же повели к автомобилю позади трибуны. Как только дверь захлопнулась, машина рванула по свободной, улице увозя председателя, прочь от площади.
В этот момент Черепанцев поднялся и закашлялся. Его фуражка слетела с головы, а сам он был бледен как смерть. Подняв свой головной убор, он оглядел его. Эмблема была пробита пулей, которая прошила фуражку насквозь. Адам Христофорович заревел:
— Я живой! Где этот ублюдок?
Они вместе с Михаэлем ринулись за толпой полицейских, что бежали в сторону водонапорной башни. Именно оттуда произошел выстрел. Все это время Штраус ругал Черепанцева на чем свет стоит.
— Это ты виноват, я сразу сказал, что нужно было…
— Заткнись! Заткнись! — орал отделенец. Он явно был не в себе и бежал быстрее Михаэля, так что полицейский иногда отставал от него.
Прибежав на место, они принялись оглядываться, а Черепанцев тут же полез наверх.
— Ну как?
— Мы еле успели, кто-то перевернул бочки с водой прямо на улице, саботаж не иначе, — отчитался полицейский.
— Болваны! — выругался Штраус, — хоть что-то есть?
— Видели несколько машин, что отъезжали неподалеку с трех разъездов. Совпадение или нет, но найти их уже невозможно. Ни номеров, ничего. Их видели мельком. Если нападавший и был здесь, ему хватило пяти минут чтобы слинять.
Черепанцев спустился с башни, держа в руках гильзу.