— Хватит, вы трое, сегодня в расследовании не участвуете.
— Что⁈ — хором спросили они.
— Андрей Федорович, а я? — удивился Лучинский, который не понимал гнева Сокола на себя. Свою вину он также не понимал.
— Поруководишь, временно. Сейчас выужу вам какое-нибудь дельце.
Агапит и Виктор посмотрели друг на друга. Свою вину они были готовы признать, но, не желая сдаваться, Закрипин всё же попытался выудить милостыню у начальника:
— Андрей Федорович, за бумагами мы быстрее заснем, а в поле мы очнемся ото сна быстрее.
— Ага, и подвергните опасности нас или гражданских.
— Чем?
— Потерей концентрации, будешь спорить?
Нависшее молчание удовлетворило Сокола, давая понять, что сыщики уяснили воспитательный момент, и впредь будут вести себя осмотрительнее. Для самого Андрея было важно другое, он пока не знал, с чего начнется его работа в городе и не желал использовать весь потенциал своей команды сразу. К тому же, ему не хотелось привлекать лишнего внимания. Пока что. Следовало, конечно, объяснить это парням, но коль скоро они слегка провинились, то Андрей решил показать им, что за свой собственный выбор всегда наступает ответственность и не всегда поощрительная. С этими мыслями он двинулся в кабинет начальника отделения.
Местные полицейские также прибывали на работу, зевая и потирая глаза. Кто-то сразу же сел за стол и, уронив голову на руки, мирно посапывал, другие садились за бумаги, а третьи разговаривали возле окна, покуривая и обсуждая последние новости.
Дойдя до кабинета, Сокол пробежал глазами по табличке на стене, где было написано: «Николаев Александр Николаевич— Дальноградское отделение полиции». Постучав, полицейский вошел, не дожидаясь ответа, а следом за ним и вся его команда.
Кабинет был очень просторный, под стать начальнику полиции. Посередине стоял огромный дубовый стол, заваленный разными бумажками и многим другим барахлом, на нем же стоял светильник, а справа лежала кобура, в которую был вложен ТТ**. Слева к стене были приставлены железные шкафы с выдвижными отделениями, каждое из которых было помечено табличкой. Между ними тоже стоял стол, но он был в несколько раз меньше своего собрата, который принадлежал лично Николаеву. Он был пуст, но на стене над ним была вывешена пара плакатов, один поверх другого. Трудно сказать, что гласил тот, что был снизу, но второй более заметен. На нем изображалась молодая девушка лет двадцати, одетая в платье с пояском. Её непослушные волосы были уложены на правую сторону, а выразительные глаза были широко раскрыты. Подпись гласила: «Элеонора покоряет сердца», и девушка такой красоты не могла не покорить их.
Как только Сокол хлопнул дверью, Николаев, который стоял возле окна и дымил трубкой, тут же повернулся к вошедшим.Завидев эту необычную делегацию, начальник полиции усмехнулся. Процессию возглавлял сам Андрей, а следом шли понурые сыщики Второго отделения. Было видно, что настроение у них сошло на нет. Да и сам Сокол не выглядел как тот, кто доволен раскладом нынешнего дня.
Янковски тоже был здесь, в своем зеленом пиджаке, он сидел на стуле и читал свежий выпуск газеты. На хлопок двери он даже не отреагировал, продолжая прикрываться листом бумаги с черно-белыми картинками.
Павел Янковски
— Ждете Храбрую***? — спросил Сокол слегка брезгливо, указывая на плакат.
— Что за пренебрежительный тон, Сокол, — Брови начальника взмыли вверх. — Девчушка старается и ведет себя прилично для своего возраста!
— Ну, я не понимаю её песен, — пожал плечами Андрей, присаживаясь рядом с Павлом, а остальные его люди сели на длинную скамейку возле стены. Словно провинившиеся дети, они ждали окончательного вердикта по их работе на сегодняшний день. Они знали, что их начальник никогда в обиду их не даст, да и наказания суровыми бывали редко, но каждый раз, ожидая его, они гадали, что выдаст светлый ум Сокола на этот раз.
Тем временем Андрей пожал Николаеву руку в знак приветствия.
Николаев хмыкнул, выдавил из себя пару колец дыма и сел за стол. Закусив трубку, он выдавил:
— Еще раз хочу поздравить вас с первой победой, — начал Николаев. — Сейчас нам остается дождаться нового прокурора, который и объяснит наш дальнейший план.
— Значит, его уже назначили? — спросил Янковски. Его голос был очень приятный и вежливый, однако Сокол быстро раскусил, что за этой маской вежливости скрывается полное безразличие и… лень.