Крутая струя воды ударила из шланга в самый очаг пожара. Направляя струю и радуясь ей, как спасению, и боясь, чтобы она снова не иссякла, Мария думала, что Никонов — большой молодец, сумел нарастить шланг, без воды всё равно ничего тут не сделаешь. И было бы хорошо, если бы Никонов сейчас сменил её, так как больше она не может…
— А ну, девушки, посторонитесь! — раздался рядом с нею голос Никонова, который она узнала даже через противогаз.
Никонов отнял у Марии топор и полез в самую гущу дыма. Мария продолжала направлять струю и время от времени, приподнимая её, окатывала водою дымящуюся спину Никонова.
На взлетающем и опускающемся топоре прыгали красные отблески, но отблески становились всё бледнее. И дым редел.
Когда всё кончилось, они сползли вниз и сдёрнули противогазы. Никонов оказался действительно Никоновым, а в своём неузнанном товарище с трубным голосом Мария обнаружила Зою Плетнёву.
— Зоинька, — только и сказала Мария.
— А говорят — от противогазов никакого толку! — обычным голосом заметила Зоя, запихивая в сумку опалённую резиновую маску.
Снизу сообщили:
— Пожарная команда приехала!
— Поворачивай обратно! — весело отозвалась Зоя.
Но Мария прикрикнула на неё и пошла навстречу пожарным: пожарные всё осмотрят и проверят, а главное — скажут измученным добровольцам те самые слова, которые Мария от усталости не сумела сказать товарищам и которые никто другой не мог сказать ей самой.
2
Поднимаясь по широкой лестнице госпиталя на третий этаж, Мария с удовольствием обдумывала, как она расскажет Каменскому и Мите про вчерашний пожар и что они скажут, и как взволнуется Каменский. После отъезда пожарных ей удалось поспать всего два часа, но она чувствовала себя на редкость лёгкой и счастливой. Она с полным правом приняла короткую похвалу начальника команды. «Молодец!» — сказал он, осмотрев место пожара и выслушав её отчёт. «Молодец!» — повторяла она себе, вспоминая все подробности пережитого и особенно ту минуту, когда ей удалось овладеть собою, ласково спросить у Никонова его фамилию и затем наладить работу в противогазах..
Готовая улыбнуться навстречу сдержанно-радостному возгласу Каменского: «Наконец-то!», она уверенно распахнула дверь палаты — и от неожиданности остановилась на пороге.
Каменский сидел спиной к двери в белой накидке, из-под которой выглядывала пёстрая пижама. Парикмахер подстригал его волосы. Митя сидел на своей койке в обнимку с незнакомым Марии сержантом.
— Мариночка! — восторженно закричал Митя, и в его восторге была приподнятость духа, относившаяся, как поняла Мария, не к её приходу, а к событиям, происшедшим в палате до её прихода.
Каменский так стремительно повернул голову к Марии, что парикмахер охнул, отдёргивая ножницы.
— Что бы вам притти на десять минут позже! — вскричал Каменский.
— Вот первый случай, когда вам не кажется, что я опоздала! — весело отметила Мария, разглядывая помолодевшее лицо капитана.
— Во-первых, познакомьтесь: сержант Бобрышев, чудесный парень и храбрец, каких мало, — говорил Каменский. — Во-вторых, разрешите представиться: капитан Каменский в вертикальном положении и в человеческом виде, жаль, не успел достричься!… В-третьих, под праздник Митю выписывают из госпиталя с двухнедельным отпуском домой… В-четвёртых, нашёлся Кочарян, здесь же в госпитале, мы всё время лежали в разных этажах, и если бы не Бобрышев, так и не узнали бы ничего… Я очень хочу, чтобы вы навестили его, Марина…
Мария совершенно не знала, кто такой Кочарян и почему она должна навестить его, и чем славен Бобрышев.
— Дайте мне сесть и дайте парикмахеру докончить работу, — сказала она. — И объясните мне всё толком.
Из возбуждённых рассказов Каменского и Мити, изредка дополняемых точными справками Бобрышева, Мария выяснила, что Митя пошёл в первый этаж на комиссию и по дороге встретил сержанта Бобрышева, с которым выбивался из окружения, а затем участвовал в спасении пушек и в операции Каменского. Бобрышев приехал с фронта навестить другого участника всех этих боевых дел, Левона Кочаряна, которого Каменский отправил в тыл к немцам с особым заданием. Никто не мог точно рассказать обо всех приключениях Кочаряна у немцев, потому что самого Кочаряна врачи запретили расспрашивать — он был в тяжёлом состоянии. Но судя по тому, что представитель командования приехал в госпиталь и вручил раненому орден Красного Знамени, Кочарян проявил большую изобретательность и смелость. Узнав, что Кочарян лежит этажом ниже, Каменский «взбунтовался» против врачей и спустился повидать бойца, а заодно потребовал сапоги, брюки, пижамную куртку и парикмахера, чтобы покончить с больничным видом.