Ночью на переднем крае продолжается интенсивная перестрелка. От вражеской обороны в направлении наших траншей непрерывно протягиваются зловещие пунктиры трассирующих пуль. Время от времени ухают пушки. Не остается в долгу и наше охранение, выдвинутое вперед, а вместе с ним — ротные и батальонные минометчики. На черном небе то в одном, то в другом месте медленно всплывают выпущенные гитлеровцами осветительные ракеты.
— Крепко мандраж их берет. Боятся прозевать разведку, — негромко замечает Кондратьев.
— Да, нервничают, — отзываюсь я. — И боеприпасов не жалеют… Хотя знают, что песенка спета… Хода нет. Амба… Давай-ка дальше помолчим.
До НП двигались молча и пригнувшись.
Вот и едва заметный бугорок, похожий на сугроб, где уходит в землю наш «проводник» — телефонный кабель. Возле блиндажа недвижно лежат два солдата в белых маскхалатах. Один, с застывшим взглядом, — на спине, другой — на боку, неловко подвернув руку. Должно быть, пули настигли их совсем недавно.
«НП под обстрелом», — мелькает у меня мысль. Даю знак связному, и мы друг за другом сходим-скатываемся по скользким ступенькам в блиндаж-землянку. Кондратьев остается вместе с другими бойцами у закрытого плащ-палаткой входа, а я пробираюсь дальше. В глубине землянки топится печурка. Горит фитиль гильзы-коптилки.
Докладываю о прибытии.
— A-а, танкист, — протягивает мне руку подполковник, — присаживайся.
На импровизированном столе-ящике из-под патронов разложена карта. Вижу: по ней основательно «погулял» карандаш синего цвета.
«Обстановка за противника», — мысленно делаю вывод, вынимая из планшета свою карту для нанесения необходимых уточнений.
— Ну что ж, давай приступим. — Командир полка протягивает мне записку.
Читаю: «Время атаки — 3.00. 4.12».
Возвращаю записку, ее тут же передают артиллеристу, затем сжигают. О таких решениях знать надлежит немногим.
— Саперы не подведут? — спрашиваю подполковника. — Нам надо три прохода, шириной не менее шести метров каждый.
— Сделают. Только не три, а два. Сколько у вас коробок?
Молча поднимаю две руки с растопыренными пальцами.
— Зачем же вам три прохода?
— Чтобы сразу через минное поле идти в боевой линии и с ходу подмять первую траншею.
— С саперами у нас слабовато, — объясняет подполковник. — Два обеспечим, с гарантией. Договорились?
— Что ж, если с гарантией, пойдем по двум. Но ширина должна быть, как я назвал. Обозначение — на всю глубину.
— Принимается. Начинж! — обратился подполковник к стоявшему рядом капитану. — Места проходов, их прикрытие, порядок обозначения и другие детали уточнить с танкистом здесь, когда мы закончим.
Затем были подробно поставлены задачи командирам стрелковых батальонов и полковой артиллерийской группе, куда включались и некоторые дивизионные средства; намечено, где какие противотанковые огневые точки подавить в первую очередь, как обеспечить артиллерийским прикрытием прохождение танками минного поля, как отсечь возможную контратаку. Особенно я настаивал на необходимости уничтожения всех выявленных нами вражеских противотанковых орудий.
Словом, поработать на НП пришлось основательно. Обратно мы с Кондратьевым добрались благополучно. Над нашими головами по-прежнему перекрещивались трассы, а один раз совсем рядом фыркнула мина и зарылась в сугроб, не взорвавшись. К слову сказать, под Сталинградом такие случаи с вражескими минами, хотя и редко, но бывали. Помнится, однажды возле моих ног упала мина, покатилась по снегу, вертясь, как волчок, но так и не взорвалась.
Доложив командиру полка о результатах организации взаимодействия, с головой окунаюсь в работу по подготовке ночной атаки.
Для ведения боя были назначены две танковые роты в составе десяти танков под командованием лейтенанта С. К. Овчаренко.
Четвертого декабря в три часа наша артиллерия и минометы начали пятнадцатиминутный налет, обрушив на вражеские позиции шквал огня. Ночная мгла была вспорота и иссечена молниями разрывов сотен снарядов и мин. Артиллерийский гром заглушал работу двигателей боевых машин, продвигавшихся вместе с пехотой двумя колоннами к переднему краю обороны противника. Оставалось пять минут до конца артналета, когда экипажи «тридцатьчетверок» и «семидесяток» достигли минного поля и двинулись через него по проходам, обозначенным справа и слева слабым светом стеариновых плошек.