Э. – Ты позволил мне уйти.
В. – Посмотри на меня! (Эстрагон не двигается. Громовым голосом.) Посмотри на меня, тебе говорят! Эстрагон поднимает голову. Они долго смотрят друг на друга, отходя, подходя, наклоняя голову как перед произведением искусства, с дрожью тянутся друг к другу, затем бросаются друг другу в объятья, хлопают друг друга по спине. Конец объятий. Эстрагон, больше не поддерживаемый Владимиром, чуть не падает.
Э. – Что за день!
В. – Кто тебя так избил? Расскажи мне.
Э. – Вот еще один день прошёл.
В. – Ещё нет.
Э. – Для меня он уже закончен, что бы ни произошло. (Молчание.) Ты пел недавно, я тебя слышал.
В. – Да я помню.
Э. – Это мне делало больно. Я говорил себе: он один, он думает, что я ушёл навсегда, и он поёт.
В. – Настроению не прикажешь. Весь день я себя чувствовал великолепно. (Пауза.) Я ни разу не вставал ночью.
Э. – (грустно.) Видишь, ты лучше писаешь, когда меня нет.
В. – Мне тебя не хватало, и в то же время я был доволен. Любопытно, не правда ли?
Э. – (возмущенно) Доволен?
В. – (подумав) Может, это не то слово.
Э. – А теперь?
В. – (проверив свои чувства) Теперь... (радостно) ты снова здесь... (обыденно) мы снова здесь... (грустно) я снова здесь.
Э. – Видишь, тебе хуже, когда я рядом. Я тоже чувствую себя лучше один.
В. – (задетый за живое) Тогда чего пришёл?
Э. – Не знаю.
В. – Зато я знаю. Потому что ты не можешь себя защитить. Я бы не дал тебя побить.
Э. – Ты не смог бы этому помешать.
В. – Почему?
Э. – Их было десять.
В. – Да нет же, я хочу сказать, что я не дал бы тебе ввязаться в драку.
Э. – Я ничего не делал.
В. – Тогда почему они тебя побили?
Э. – Не знаю.
В. – Нет, видишь ли, Гого, есть вещи, которые ты не понимаешь, которые понимаю я. Ты должен это чувствовать.
Э. – Я тебе говорю, что я ничего не делал.
В. – Возможно, действительно ничего. Но важно не что, а как, а как, если ты дорожишь своей шкурой. Ладно, не будем больше об этом. Ты вернулся, и я рад этому.
Э. – Их было десять.
В. – Ты тоже должен быть доволен, в глубине души, признайся.
Э. – Доволен чем?
В. – Что снова со мной.
Э. – Ты думаешь?
В. – Скажи это, даже если это неправда.
Э. – Что я должен сказать?
В. – Скажи: я доволен.
Э. – Я доволен.
В. – Я тоже.
Э. – Я тоже.
В. – Мы довольны.
Э. – Мы довольны. (Молчание.) Что нам теперь делать, когда мы довольны?
В. – Мы ждем Годо.
Э. – Ах, да. Молчание.
В. – Тут кое-что изменилось со вчерашнего дня.
Э. – А если он не придет?
В. – (сразу не поняв) Увидим. (Пауза.) Я говорю, тут кое-что изменилось со вчерашнего дня.
Э. – Все течет.
В. – Посмотри-ка на дерево.
Э. – Нельзя два раза ступить в одно и то же дерьмо.
В. – Посмотри на дерево, говорю, посмотри на дерево. Эстрагон смотрит на дерево.
Э. – Его вчера здесь не было?
В. – Да нет же. Ты не помнишь. Мы были на волосок от того, чтобы на нем повеситься. (Думает.) Да, правильно. (Раздельно произнося слова.) чтобы-на-нём-повеситься. Но ты не захотел. Не помнишь?
Э. – Тебе приснилось.
В. – Возможно ли, чтобы ты уже забыл?
Э. – Такой уж я. Или я забываю сразу, или не забываю никогда.
В. – А Поццо и Лакки, ты их тоже забыл?
Э. – Поццо и Лакки?
В. – Он всё забыл!
Э. – Помню, какой-то сумасшедший бил меня ногой. А потом дурака валял.
В. – Это был Лакки!
Э. – Это-то я помню. Но когда это было?
В. – А второго, что его вел, ты тоже помнишь?
Э. – Он дал мне кости.
В. – Это был Поццо!
Э. – И ты говоришь, что всё это было вчера вечером?
В. – Ну да, конечно.
Э. – На этом месте?
В. – Ну конечно! Ты не узнаешь это место?
Э. – (внезапно разозлившись) Узнаешь! Что тут узнавать? Я провел всю свою жизнь в грязи, и ты хочешь, чтобы я в ней видел разницу? Посмотри на эту мерзость! Я из неё никогда не вылазил!
В. – Спокойно, спокойно.
Э. – Так отстань от меня со своими пейзажами! Расскажи мне про то, что под землёй!
В. – И всё же ты не станешь утверждать, что это (жест) похоже на Воклюз! Между ними очень большая разница.
Э. – Воклюз! При чём тут Воклюз?
В. – Но ты ведь был в Воклюзе.
Э. – Нет, я никогда не был в Воклюзе. Всю свою поганую жизнь я прожил здесь, я тебе говорю! Здесь! В Дерьмоклюзе!
В. – И все же, мы вместе были в Воклюзе, готов поклясться. Мы собирали виноград, да, у человека, которого звали Бонелли, в Руссильоне.
Э. – (спокойнее) Возможно. Я ничего такого не заметил.
В. – Но там все было красное!
Э. – (доведенный до крайности) Я сказал, я ничего не заметил. Молчание. Владимир глубоко дышит.
В. – С тобой тяжело жить, Гого.
Э. – Нам лучше расстаться.
В. – Ты всегда так говоришь. И каждый раз возвращаешься. Молчание.
Э. – Чтобы получилось, надо меня убить, как другого.
В. – Какого другого? (Пауза.) Какого другого?
Э. – Как миллионы других.
В. – (напыщенно) Каждому свой крест. (Вздыхает.)
Э. – Давай, пока ждем, будем разговаривать спокойно; раз уж мы неспособны молчать.
В. – Да, мы неумолчны.
Э. – Это чтобы не думать.
В. – У нас есть оправдание.
Э. – Это чтобы не слышать.
В. – У нас есть причины.
Э. – Все мёртвые голоса.
В. – Как будто шум крыльев.
Э. – Листьев.
В. – Песка.
Э. – Листьев. Молчание.
В. – Они говорят все вместе.
Э. – Каждый о своём. Молчание.
В. – Скорее шепчут.
Э. – Бормочут.
В. – Шелестят.
Э. – Бормочут. Молчание.
В. – О чём они говорят?
Э. – О своей жизни.
В. – Им недостаточно просто жить.