Через пятнадцать минут появилась Аннабел Граймс в сверкающем черном экипаже. Она предупреждала Мэгги, когда они встретились в Бакае несколько дней назад, что, возможно, немного опоздает, но Мэгги и предположить не могла, что она окажется единственной гостьей. Шея и щеки Мэгги покрылись красными пятнами, когда она ввела Аннабел в сверкающую чистотой, но пустую гостиную.
Аннабел, одетая в жемчужно-серое шерстяное платье с черными кружевными манжетами и оборками по вороту, с черным бархатным поясом на изящной талии, казалось, не обратила никакого внимания на тягостную тишину, царившую в доме. Она устроилась на диване и вежливо улыбнулась хозяйке.
– Я была уверена, что приеду последней, – сказала она. – Но в данном случае это приятное заблуждение. Когда прибудут остальные леди?
Мэгги зарделась еще больше и села на самый краешек обитого ситцем кресла у камина.
– Судя по всему, никогда. Аннабел изумилась:
– Вы имеете в виду…
– Вы не ошиблись временем, Аннабел, – несчастным голосом произнесла Мэгги. – Все должны были быть здесь больше часа назад. Полагаю, Хэтти Бенсон и Кейт Бингем специально сделали это. – Она вспомнила холодность Кейт, когда Бингемы приезжали на воскресный ужин. – Вот оно, техасское радушие, – с горькой улыбкой добавила она.
– Они очень любили Айви, и, как я понимаю, им трудно смириться с мыслью, что кто-то занял ее место, – растягивая слова, сказала Аннабел, глядя на Мэгги спокойным, изучающим взором. – На нашем вечере я заметила, как они обращались с вами, но вы не должны обращать на это внимания.
– Да как же я могу не обращать внимания? – вспылила Мэгги.
Аннабел наклонила голову набок, и длинный золотистый локон лег ей на плечо.
– Скажите мне вот что. Дети Сойера уже приняли вас как свою мать?
– Нет. Еще нет. Мы хорошо ладим друг с другом, но они не чувствуют ко мне то, что чувствовали к… ней. – Ей было трудно вслух произнести имя Айви.
Аннабел кивнула.
– Я полагаю, вы терпеливы с ними? И не ожидаете, что они сразу бросятся в ваши объятия?
– Ну разумеется, нет.
– Тогда позвольте дать вам небольшой совет… можно? – вдруг нерешительно спросила Аннабел.
Мэгги совсем растерялась, она не привыкла разговаривать так откровенно с кем-либо. К тому же после вечера у нее сложилось впечатление, что Аннабел Граймс – очень скрытная особа, и чем больше она ее узнавала, тем больше убеждалась в своей правоте. Аннабел разгладила на коленях юбку, дожидаясь разрешения Мэгги продолжить.
– Пожалуйста. – Мэгги подошла к дивану и села рядом с ней. – Мне очень нужно, чтобы кто-нибудь отнесся ко мне по-дружески, посоветовал, как быть.
Аннабел с минуту разглядывала узор на ковре и наконец заговорила:
– Лично мне совершенно безразлично, что происходит в Бакае и его окрестностях, если это устраивает моего мужа. Я предана Маркусу и делаю все, что могу, чтобы доставить ему приятное, но, признаюсь, совсем не стремлюсь разделить компанию или жалкие развлечения, которые существуют в этой дикой, нецивилизованной стране. – Она несколько натянуто улыбнулась. – Вы можете посчитать меня снобом, но мне действительно не хватает утонченности образа жизни на Юге – элегантных балов, чайных вечеров и концертов и изысканных манер людей, которых я там знала. Понимаю, что все, что я любила там, на Юге, исчезло навсегда, ушло в прошлое, но… здесь все совсем по-другому. О, джентльмены галантные, но в душе они остаются неотесанными. Цивилизация – одна видимость, развлечения – грубоватые и шумные, таково же и большинство местных жителей. – Она вздохнула. – Я считаю, что их вполне можно выносить, но предпочитаю оставаться дома, на ранчо, и меня не интересует общение, которое здесь так ценят. Вы еще очень молоды, – неожиданно сказала она, разглядывая Мэгги своими удивительными фиалковыми глазами. – И ваше положение совсем другое. Вы хотите стать частью этой жизни.
Мэгги некоторое время не могла говорить, пораженная неожиданным открытием.
– Да. Вы правы. Впервые в жизни я хочу… нет, мечтаю найти свое место здесь, в Техасе. Хочу, чтобы он стал моим домом!
– Тогда вы добьетесь своего.
– Нет, если Хэтти Бенсон и другие продолжат вести себя так.
Аннабел снова удивила ее. Покачав головой, она сказала:
– Не торопитесь с выводами. Они очень добросердечные люди, милые, великодушные и сильные. Мужественные. Я такой никогда не была. – Она посмотрела на свои руки, и ее голос стал мягче. – После войны я находилась в полном отчаянии, казалось, все окружающие умерли или хотели умереть. И я тоже хотела умереть. Вы даже представить себе не можете, что такое захваченный победителями город! – Она вздрогнула, но сразу же взяла себя в руки, и затравленное выражение, которое появилось в ее глазах, исчезло. – Если бы мне не встретился Маркус, не женился на мне и не увез бы меня от разрушения и ужасающей бедности, то, мне кажется, я сошла бы с ума. Он спас меня, и мы неплохо живем здесь вместе. Но такие женщины, как Хэтти Бенсон и Кейт Бингем, – они совсем другие. Они боролись всю свою жизнь, пережили нападения индейцев, засуху, наводнения и выстояли. Я восхищаюсь ими! Эта земля, эта дикость, которая называется Техасом, все время была для них и другом, и врагом. И она научила их быть до кончиков волос такими же сильными, как и любой враг, с которым они могут встретиться.