По пути в управление, узнав, кем является нападавший, все оторопели от неожиданности — им оказался сын директора одной из школ, известного и уважаемого в городе человека.
Когда задержанного доставили в милицию, в кабинет к разыскникам зашел начальник управления милиции и крепко пожал руку оперативнице.
— Молодец, товарищ Котова, поздравляю с задержанием! — поблагодарил он ее и попросил: — Расскажи, как все случилось, мне сейчас докладывать председателю горисполкома.
— А все получилось очень просто, товарищ полковник, — с улыбкой стала рассказывать оперативница. — Хожу, хожу, время подходит к концу, думаю, что сегодня он уже не нападет, как слышу — кто-то бежит сзади. Не успела оглянуться, он налетел на меня, повалил на снег и пытается сунуть свои мерзкие ручонки под шубу. Мигом нажала кнопку тревоги и схватила его за голову, сильно прижав к груди. Напавший от неожиданности стал испуганно взбрыкивать и пытаться отцепиться, но у меня хватка мертвая, похлеще, чем у бульдога. По нему было видно, что он явно недоумевал: до этого все жертвы отталкивали его от себя, что, может быть, возбуждало маньяка, а эта сумасшедшая тянет его к себе, будто сама чего-то хочет от него. Бедолага, очевидно, подумал, что ему угораздило напасть на такую же, как он, маньячку и мечтал только о том, как дать деру. Тут и подоспели ребята.
От души посмеявшись, начальник управления распорядился, чтобы Котовой выписали премию в размере тридцати рублей и предоставили день отгула «для успокоения нервов», а сам заторопился с докладом к председателю горисполкома, чтобы победно отчитаться о поимке опасного извращенца, терроризировавшего женскую половину населения и, как оказалось, ранее напавшего на дальнюю родственницу градоначальника. На следующий день председатель горисполкома вызвал к себе отца сексуально озабоченного повесы и, уединившись в кабинете, о чем-то долго говорил с ним, после которого тот написал заявление об увольнении с работы и вскоре с семьей покинул Якутию. Вместе с ними уехал и сын, который получил два года условного осуждения за хулиганство. Узнав об этом, Котова принародно воскликнула:
— Вот такая казуистика Фемиды! При чем здесь хулиганство?! Ведь человек стоял в двух шагах от убийства на известной почве, как, впрочем, начинали все жуткие маньяки, потрясшие своими чудовищными преступлениями страну!
Она всегда с юмором вспоминала свое приключение, где выступила в качестве приманки, вызывая неподдельный смех среди коллег. Наступил Международный женский день 8 марта. В честь этого знаменательного события в актовом зале проходили торжественные мероприятия с награждением особо отличившихся представительниц прекрасного пола. Старый кадровик с больными легкими, сипло покашливая, тихим голосом зачитывал приказ начальника милиции. Когда очередь дошла до Котовой, кадровый работник решил добавить от себя пару теплых слов, и горько сожалел об этом. Он начал довольно пафосно следующими словами:
— Хочу особо остановиться на Светлане Владимировне Котовой, которая стала заступницей всех женщин города. Она грудью встала на защиту закона…
Тут кадровик осекся, осознав, что ляпнул лишнее. По залу пробежал смешок, Котова с места бросила язвительную реплику:
— Вы это сказали в буквальном смысле?
Тут зал уже не выдержал и разразился хохотом. Начальник милиции сердито махнул на кадровика:
— Садись уж!
Однако мы сильно увлеклись прекрасным полом, теперь познакомимся с мужчинами разыскного отделения. Как уже говорилось, их в отделении было пять человек: Петров Василий, Комков Валентин, Каштанов Иван, Ларионов Александр и Федоров Кирилл. Если первые четыре из списка были молодыми операми, совсем недавно пришедшими в милицию, и о них особо рассказывать-то нечего, то на последнем, на Кирилле Федорове, стоит немного остановиться… Хотя, для справедливости ради, два слова можно сказать и про некоторых молодых сыщиках. Каштанов и Комков были закадычными друзьями еще со школы милиции. Первый занимался культуризмом, обладал рельефными мышцами, и, соответственно, коллеги прозвали его «Культуристом». Комков же был худощав и тщедушен, но, то ли из-за чувства солидарности, то ли из-за желания быть немного похожим на Шварценеггера из полицейского боевика «Красная жара», видеокассету которого они с другом достали по случаю и регулярно просматривали на досуге, ходил вместе с Каштановым в спортзал. Но, к своему большому разочарованию, вместо ожидаемых гор мышц, еще более подсох в теле. Поэтому все стали звать его «Теоретиком культуризма». Каштанов был человеком прямолинейным и бескомпромиссным и его часто использовали как грубую силу при задержании опасных преступников. В такие моменты он озвучивал задерживаемому излюбленную свою фразу из боевика: «Ты можешь хранить молчание, все, что ты скажешь, может обернуться против тебя в суде…» Конечно же, все это говорилось в шутку, но получалось эффектно. Его же друг обладал аналитическим складом ума, хорошо вел документацию, при работе всегда проявлял смекалку и наблюдательность. В повседневной работе по поиску преступников они дополняли друг друга. Был случай. За городом нашли убитую женщину с ножевыми ранениями. Начальник угрозыска приказал отделению розыска составить подробную ориентировку и расклеить в многолюдных местах, чтобы опознать личность убитой. Дело поручили Каштанову. На следующий день во время утренней планерки руководитель возмущенно зачитывал перед личным составом уголовного розыска опус Каштанова: